Чакра Кентавра

— Сибилло в расцвете сил сможет, пожалуй, принять облик того, кого он видел. Но и только. Он повторит вид, по не поступки. Ты подумала о жалком старом ведьмаке, которого ты пригрела? Он ни на что не способен, кроме ужаса перед заточением. Это страшно, но поверь мне, госпожа: стать таким вот остервенелым убийцей может лишь тот, на ком проклятие анделиса.

И тут притихшая было ненависть снова вспыхнула в душе девушки:

— Ну а ты? Ты сам, верный Кадьян? Разве ты не мог это сделать? Ты же сжег целый город, сколько человек сгорело заживо…

— Я? — равнодушно переспросил он. — А зачем? Что касается города, то его сожгла воля покойного князя. Твоя предсмертная воля, повелительница, будет выполнена столь же неукоснительно. А за своих подданных не беспокойся, в Пятилучье никто не жил, здесь только служили Полуденному Князю, и этой челяди было не так уж много. Вон они, бегут по всем пяти дорогам. Феи вывели всех.

— Но они же все потеряли…

— Твой Жемчужный Двор — каменную башню, неприступную для огня и воды, — пожар не тронет. К тому же она расположена за городской стеной. Даже если ты выдашь каждому из своих слуг втрое от того, что они утратили, казна уменьшится на каких‑нибудь восемь коробов среднего перла.

Ее покоробило от этих трезвых расчетов над пылающей могилой ее Оцмара… И Сэнни.

— А сейчас ты захочешь вернуться в свой летающий дом, — неожиданно проговорил он, направляясь к носилкам.

Она оторопела от его проницательности, потому что эта мысль еще только–только затепливалась в ее мозгу. А он достал нож — успел‑таки подобрать тогда, в покоях Оцмара! — и, прошептав над лезвием какое‑то заклинание, взрезал обшивку непроницаемой па вид кабинки. Вытащил скомканное платье. Таира поежилась — только сейчас она ощутила пронизывающий ветер.

— Соблаговоли надеть, повелительница. Тебе помочь?

— Нет уж. Сама.

Он пошел по склону, внимательно приглядываясь к изуродованным телам. Наконец нашел то, что искал, и принялся стаскивать с трупа сапоги.

— Ты что, с ума сошел? Оставь сейчас же!

— До вершины еще далеко, госпожа.

Ненависть пополам с подозрительностью, чуть приглушаемая его трезвыми рассуждениями, вспыхивала по любому мало–мальски пригодному поводу.

— До вершины? Где спрятано голубое золото, да?

Он снова посмотрел на нее с тем бесконечным равнодушием, какого и в помине не было, когда он в первый раз появился вместе с Оцмаром. Потом принялся спокойно, словно и не было трех шагов до обрыва, под которым горел целый город, кромсать на длинные полосы свой плащ.

— Позволь твою ногу, госпожа. — Он опустился на колено и принялся деловито обматывать ее ступни плотной материей; делал он это так бесстрастно, что она невольно подчинилась. — На вершине не только голубое золото. Там Гротун.

Она почему‑то подумала, что так называться может только какой‑нибудь легендарный рыцарский меч.

— Оружие?..

— Мой корабль. В народе его называют Громобоем, а Полуденный Князь окрестил его Тунцом. — Она отметила про себя: он как‑то совершенно естественно произнес: “Мой корабль”. — Идем, госпожа моя. Твой летающий дом не мог оставаться в пламени, и нам предстоит искать его новое пристанище.

При упоминании о “летающем доме” у нее прямо‑таки все заныло внутри — только бы добраться, как до спасительной норы, до этого девятикупольного убежища, укрыться за дымчатой полупрозрачностью его теплых стен, забиться в какой‑нибудь закуток между бесчисленными коробками, ящиками и сундучками, уткнуться в шелковистую шкуру неземного зверя — и забыть, хотя бы на минуточку забыть обо всех этих кошмарах…

Но ее окружал только гул пожарища, и смрад, и задымленное небо… И две птицы, стремительно мчащиеся к ней сквозь пепельную пелену.

Первая птица резко взмыла вверх и исчезла. Вторая приближалась.

— Гуен! — крикнула девушка, не веря своим глазам. — Гуен, сюда! — Громадная, когда‑то белоснежная птица легла на одно крыло и описала над ними задумчивый круг. — Гуен, не бросай меня!

Сова косила страшным немигающими глазом, не решаясь спуститься. Таира вдруг поняла, что отпугивает ее питомицу — блеск самоцветов на ее платье.

— Кадьян, — начала она, — сбрось с носилок…

И в этот миг словно беззвучный взрыв отбросил от нее тихрианина. Полыхнул металлический отблеск далекого пламени, и в полушаге от девушки возникла высокая фигура в закопченном полу скафандре. Кадьян, упавший на четвереньки, выхватил нож и сжался, как пружина, готовясь броситься на защиту своей новой владычицы.

— Девочка, ты в порядке? — Щиток забрала откинулся, и суровое лицо Эрма блеснуло улыбкой облегчения. Я знал, что твоя птица разыщет вас. Принцесса здесь? Невредима?

Таира бросилась к нему и уткнулась в скрипучую ткань джасперянской одежды.

— Поздно, поздно, поздно… — повторяла она, захлебываясь слезами. — Берестяной колодец… Ее в жертву принесли–и-и…

Он схватил ее за плечи так, что жемчуг и камешки посыпались им под ноги:

— Этого не может быть! Почему она не исчезла?

— Ее связали…

Он закусил губы так, что их не стало видно. Продолжая держать девушку на весу — ноги ее не доставали до земли, — он приблизился к обрыву и заглянул вниз: