Ча-ча-ча

Я так расстроилась, что, приехав домой, никак не могла заснуть. Вместо того чтобы лежать в кровати, вертясь с боку на бок, я включила свет и решила почитать журналы. Дотянувшись до лежавших на ночном столике журналов, которые до сих пор у меня не было времени просмотреть, я было погрузилась в чтение «Вэнити Феар»[34], но мое внимание привлекла надпись на обложке: — «Откровения Мелани Молоуни — внимательный взгляд на Королеву жизнеописаний знаменитостей». Я отыскала нужную мне страницу с такой скоростью, с какой только мои пальцы были способны переворачивать страницы. Следующие полчаса я провела, смакуя эту статью. Большего я и не могла ожидать. Похоже, я была не единственной, кто считал Мелани немного трудной в общении. Каждый из названных в этой более чем посредственно написанной статье, имел поводы жаловаться на нее. Ее приятель по «Чикаго Сан-Таймс» считал, что она совершенно не умеет писать и не заслуживает своего успеха. Ее друзья по тому времени, когда она еще не была автором бестселлеров, говорили, что она бросила их, словно горячую картофелину, в тот же момент, как стала знаменитой писательницей. Двое ее бывших мужей сообщали, что из-за ее себялюбия она не может быть хорошей женой ни одного мужчины. А ее бывшая секретарша недвусмысленно намекала, что Мелани — самая стервозная женщина, с которой ей только приходилось работать. Но самые горькие слова в этой статье принадлежали ее бывшему агенту Мелу Саскинду. Мел был президентом небольшого литературного агентства «Саскинд Партнерс». Он работал с Мелани с самого начала, когда она только начинала заниматься писанием биографий знаменитостей. Он вспоминал, что как только четвертая книга Мелани, «Энн-Маргрет — дневник секс-символа», заняла место в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», она бросила его и перебежала к крупному агенту в «Ай-Си-Эм». «Однажды она свое получит», — просто заключал Мел. Не менее обиженной была и Роберта Карр, издательница Мелани в «Сакс Синглтон». Это агентство было одним из самых крупных в Америке. Они заплатили более трех миллионов долларов за право издания последней книги Мелани «Герой поневоле, или Закулисная биография Чарльтона Хестона». Еще полмиллиона долларов было брошено на рекламу этой книги, которая двадцать семь недель продержалась в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». А потом, на глазах у Карр и ее коллег, Мелани перебежала в издательство «Дэвис Хаус», предложившее ей пять с половиной миллионов долларов за книгу об Элистере Даунзе. «В наши дни не наблюдается никакой преданности авторов своим издателям, — рассказывала Карр журналу «Вэнити Феар», — а Мелани Молоуни типичный случай. Обычно издатели желают уходящему от них автору всего хорошего, но пожелать это Мелани совсем не хочется».

Итак, я была не единственным человеком, который мечтал о том, чтобы Мелани получила по заслугам. Похоже, она провоцировала мысли о мести у всех, с кем имела дело.

На следующее утро, когда я ехала в бухту Голубой Рыбы, настроение мое было намного бодрее. Возможно, это было вызвано тем, что я больше не рисковала встретиться с Сюзи, то есть могла и дальше сохранять в тайне свою деятельность горничной.

Когда я приехала, Тодд сообщил мне, что Мелани уехала в Манхеттен, на встречу со своим агентом, и не вернется до полудня. Кроме того, сказал Тодд, он ждет пакет из Федерал Экспресс и просит меня принести его, как только пакет будет доставлен.

Я была на втором этаже и мыла пол в одной из комнат для гостей, когда услышала звонок в дверь. Я положила швабру на пол и поспешила вниз, чтобы открыть дверь. Пробегая мимо зеркала, я бросила взгляд на свое отражение. Ну и видок! Униформа сбилась, передник свисал с талии, а волосы, кончики которых попали в средство для мытья полов, прилипли к лицу. Да кому какое дело, подумала я. Ну и что, подумаешь, посыльный из Федерал Экспресс увидит меня такой, какая я есть.

Я была почти у двери, когда звонок зазвонил во второй раз.

— Потише там, я иду, — крикнула я, чувствуя легкое раздражение. Неужели этот парень не может подождать несколько секунд? — Все в порядке, все в порядке. Открываю, — произнесла я и, распахнув дверь, обнаружила за ней не посыльного, а Кулли Харрингтона.

Увидев его, я испытала настоящий шок. Человек, которому были посвящены мои мечты, чьи вымышленные признания в любви преследовали меня в течение длинных часов работы. У меня перехватило дыхание.

Вот он, человек, которого я безнадежно мечтала увидеть еще раз, и в каком виде я его встретила? В форме горничной! Теперь он узнает, что я домработница. А как только об этом узнает он, узнают и все остальные. С обманом будет покончено, впрочем, как и с моей репутацией в Лэйтоне.

После неловкого молчания, которое продолжалось целую вечность, Кулли, наконец, заговорил:

— Так-так, неужели это миссис Кофф? У нас что, Хэллоуин или вы с друзьями принарядились для благотворительного вечера в пользу бедных?