Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)

— Да… — Прикусываю губу, судорожно вспоминая, нет ли у меня других планов. — Супер. Отлично, я буду.

— Тогда ждем вас сегодня в восемнадцать ноль-ноль. Хорошего дня.

— И вам.

***

Не прекращая терроризировать себя мыслями, я даже не замечаю, как добираюсь до дома. До приема врача еще шесть часов. И я планирую проспать их, чтобы больше ни о чем не думать. Открываю дверь и едва переступаю порог, как телефон вновь вибрирует в кармане. И я почти игнорирую его. Но в последний момент все же достаю мобильник и прищуриваюсь, потому что номер, с которого пришло сообщение, мне незнаком. Ну, по крайней мере, так я думаю, пока не открываю сообщение.

Неизвестный номер:

«Так торопилась, что забыла?»

И ниже прилагается фото моих трусиков. Точнее, того, что от них осталось.

На минуту зависаю, не сразу понимая, какая реакция прямо сейчас разгорается во мне. И, к моему удивлению, это не стыд. Я злюсь. Чертовски сильно злюсь. Хотя понимаю, насколько это глупо. Злиться на него, когда я сама все перечеркнула, придя вчера к нему.

Бездумно нажимаю «вызов» и подношу телефон к уху. Гудки раздражают. А когда он берет трубку, я выпаливаю на одном дыхании:

— Знаешь что?! Пошел ты в жопу, Айдаров! А то, что прислал мне на фото, затолкай себе в глотку и подавись!

И сбрасываю.

Дыхание частое, на грани гипервентиляции легких.

Проходит еще секунда, две, три.

И потом я начинаю жевать нижнюю губу и жалеть о том, что сделала несколько секунд назад.

Идиотка.

Вот зачем я ему позвонила?

Глава 57

— Добрый день. Можно?

Евгения Николаевна поднимает голову, и, когда замечает в дверях меня, на ее лице тут же появляется улыбка.

— Алевтина, здравствуй, проходи. — Она берет какие-то документы со стола, который огибает, и направляется на выход. — Ты раздевайся пока и сразу на кресло, я подойду через минутку, — бросает мне Дубровина, после чего скрывается за дверью, а я кладу сумку на стул и захожу за ширму, принимаясь готовиться к осмотру. Задрав юбку, снимаю трусики и забираюсь на гинекологическое кресло, правда, не слишком грациозно.

Слышу приближающийся цокот каблуков, а затем дверь открывается и практически сразу включается кран, заполняющий тишину кабинета звучанием бегущей воды.

— Ну как твои дела? Ты на плановый, или что-то беспокоит?

Дубровина появляется из-за ширмы, присаживается на стул и, взяв перчатки, ловко натягивает их на тонкие кисти.

— Ну… в целом ничего не беспокоит.

В этот момент Евгения Николаевна замечает мое «красивое» колено, и я опережаю ее расспросы:

— Неудачно спустилась с лестницы, — пытаюсь пошутить, но после разговора с Гапоновым шутки мне даются с трудом, особенно в гинекологическом кресле.

И все же Дубровина тихонько хихикает, располагаясь между моих ног и вынуждая мое тело по инерции напрячься. Я из тех, кто не очень любит данный этап осмотра у гинекологов. Предпочитаю вести диалог глаза в глаза, а не когда кто-то смотрит в мою вагину. И тем более не когда в нее что-то пихают…

— Ты чего такая зажатая? — Теплая ладонь ложится на низ живота и надавливает одновременно с тем, как пальцы давят изнутри. Хмыкает, и я замечаю легкое замешательство на ее лице, но она тут же прерывает изучение меня вручную и тянется за зеркальцем, снова скрываясь между моих ног. После вновь осматривает и пальпирует.

— Точно ничего не беспокоит?

Тяжело сглатываю, немного озадаченная таким вопросом.

— Да нет… Чувствую себя хорошо.

— Месячные когда были?

— Так… — начинаю считать в уме. — Ровно неделю назад.

— Уверена?

— Ну… да, что-то не так? — Привстаю на локтях, показывая нарастающее волнение, но лицо Евгении Николаевны остается безэмоциональным, разве что между бровей залегла более глубокая морщинка.

— А месячные сколько дней шли?

— Дня три. Нет. Два. На третий только мазало. А почему вы так расспрашиваете? Что-то случилось?

Сердцебиение набирает обороты, и я невольно жую нижнюю губу, потому что определенно что-то не так. Вот только что?

Хотя после вчерашнего секса не удивлюсь, если моя матка превратилась в одно кровавое месиво…

— Евгения Николаевна, вы меня пугаете. Скажите, что не так?

— Да все так.

Дубровина отстраняется и встает с кресла, на ходу снимая перчатки и бросая их в урну, а после, больше ничего не ответив, снова садится за рабочий стол.

— Можешь одеваться, — говорит ровным тоном и достает бумаги, игнорируя мое замешательство.

Находясь в полнейшей растерянности, сползаю с гинекологического кресла и поспешно натянув трусики, опускаю по бедрам ранее задранную юбку.

Прочистив горло, семеню маленькими шагами к стулу и сажусь, не прекращая разглядывать своего гинеколога, будто пытаюсь разгадать загадку века по ее непроницаемому лицу, пока не слышу то, что повергает меня в шок:

— Не знаю поздравлять ли тебя, девочка, но у меня есть основания полагать, что ты беременна.

Моргаю.

Пара секунд тишины.

Несколько гулких ударов сердца.

Мгновенно вспотевшие ладони.

А потом я наконец чувствую свой язык и даже шевелю им:

— Вы уверены?

Дубровина усмехается. Складывает перед собой руки и ловит меня своим цепким взглядом.