Бывает и так

Когда пунктуальные немцы с подготовленными текстами договоров явились для подписания контракта, друзья пребывали в эйфоричном состоянии духа. Несмотря на то, что все места в двух залах кафе уже были заняты или зарезервированы, русские компаньоны имели эксклюзивную привилегию вальяжно развалиться вдвоём за огромным столом. В данный момент они скромно попивали чёрный кофе из маленьких белых чашечек, которые казались в их могучих руках особенно миниатюрными и хрупкими.

Немецкие партнёры сразу почувствовали, с каким небывалым благоговением обычно индифферентный персонал кафе относится к солидным русским посетителям. Рассевшись вокруг большого овального стола, хозяева встречи зашелестели принесёнными бумагами. Быстро перешли к делу и предложили прочитать договоры, ознакомиться с приложениями и проверить правильность прописанных цен.

Умиротворённые досугом россияне взяли по пухлому экземпляру. При погружении в юридические тонкости они демонстрировали чудеса скорочтения. Не отрывая осмысленных, хотя и с лёгкой поволокой, взоров от составленного на двух языках текста, компаньоны быстро пролистывали одну страницу за другой. Уже через полторы минуты российские бизнесмены отрапортовали изумлённым немцам, что всё ими прочитано в трезвом уме и твёрдой памяти и, по сути, верно.

Не откладывая в долгий ящик, контракт подписали сразу же. По мнению принимающей стороны, это событие было достойно не одного только чёрного кофе. Не отметить ли, мол, удачную сделку маленьким, совсем скромным банкетом-фуршетом? Против отмечания и банкета расчувствовавшиеся русские господа не протестовали. Аскетичные немцы заказали по бокалу шампанского, канапе с ветчиной и рюмке шнапса «на посошок». Чокаясь с пышущими жаром и здоровьем русскими партнёрами, хозяева все как один довольно блестели стёклами очков в тонких изящных оправах.

Непривычные к подобному регламенту стойкие компаньоны выпили залпом предложенное спиртное и, заглотив еле видимые на их монументальных ладонях канапушки, стали ждать продолжения. Однако быстро поняли, что феерия на этом окончена. Максим с Виктором откровенно загрустили. По-сиротски заказали ещё по одной чашечке кофе. Решили про себя, что после столь скаредной встречи обязательно догонятся где-нибудь в городе. Время-то было ещё детское. Где-нибудь в тёмно-синих франкфуртских сумерках непременно найдётся приличное место, где их будет ожидать полноценный, достойный ужин.

Через переводчика друзья из вежливости ещё десять минут побеседовали с немецкими партнёрами о погоде, футболе и бизнесе. Когда эти три темы полностью себя исчерпали, а фантом сытного ужина стал представляться всё явственнее, компаньоны переглянулись и спешно засобирались. Объяснили свой внезапный уход из кафе накатившей смертельной усталостью. Ещё бы, такое количество ярчайших впечатлений, такая величественная выставка. А ведь предстоят ещё сегодня и другие важные, прямо-таки безотлагательные дела.

Макс привычным жестом высоко взметнул правую руку, звонко щёлкнул пальцами, чтобы подозвать официанта и рассчитаться. Но предупредительные немцы опередили его, заявив, что они в качестве принимающей стороны все расходы берут на себя. Ну как же, ведь именно они пригласили русских коллег в кафе после окончания рабочего дня и задержали до позднего вечера (невозмутимый в любых жизненных ситуациях Витёк потом часто повторял: никто же их за язык не тянул). Элегантный директор по продажам, ведающий представительскими расходами, попросил у подошедшего кельнера счёт.

Когда добропорядочному бюргеру, отцу троих несовершеннолетних детей, полгода назад назначенному на должность директора, принесли итог вечера, у него не то чтобы очки на лоб полезли, они у него от удивления натурально запотели. Извивающийся, словно белая змея, чек не помещался в предназначенную миниатюрную кожаную папочку. По длине он вряд ли уступал некоторым известным музейным свиткам.

Зрелище предстало драматическое. Очки, правда, всё-таки уцелели, остались в своей новомодной оправе. Зато побелели и вытянулись в тонкую нитку бескровные губы, которыми немец безрезультатно пытался произнести итоговую сумму, у него мелко дрожали руки, волосы стояли дыбом, а уши асинхронно дёргались вверх-вниз, словно у испорченной механической игрушки. Дышал директор крайне неровно, глупо улыбался и, зачем-то сняв с себя полосатый галстук, свернул его трубочкой и убрал во внутренний карман пиджака.

«Вешаться решил», — с ехидцей подумал Максим, с неподдельным интересом наблюдая за происходящим.

Наконец директор сумел справиться с первоначальным шоком. Он тяжело поднялся из-за стола, отошёл в сторону и о чём-то долго беседовал с кельнером. Вышколенный официант вежливо и тихо отвечал на вопросы, пожимал покатыми плечами и невозмутимо водил пальцем по чеку. Периодически взглядом и подбородком он указывал на двух молчаливых русских господ, которые безмятежно допивали чёрный кофе, аккуратно держа в толстых, как сардельки, пальцах легковесные чашки из мейсенского фарфора.