Быть зверем

Майя некоторое время следовали вдоль тропы, скрытно пробираясь через густые заросли. Испанцы двигались медленно, и нагнать их не составило труда. Когда до врагов оставалось всего несколько метров, индейцы выхватили из колчанов стрелы и наложили их на тетивы своих луков. В левой руке, сжимающей лук, каждый из них держал еще по несколько стрел наконечниками вниз. Это позволяло воину не тратить время на вытаскивание их из колчана. Выпустив одну, воин мгновенно хватал следующую, успевая выпустить несколько стрел еще до того, как первая достигала цели. Чимай дал команду, и три стрелы взметнулись в воздух. Затем еще три, и еще три. Испанцы не ожидали нападения, и каждая из смертоносных стрел нашла свою цель. Четверо белокожих с пронзенными спинами упали замертво. Пятый, с перекошенным от боли лицом, переломил торчавшее из ноги древко стрелы и, хромая, попытался скрыться в зарослях. Лошади испуганно шарахнулись в стороны, сбив на землю ведущего их на поводу человека, но раненый, которого перевозили верхом, сумел удержаться в седле, вцепившись в гриву лошади обеими руками. Чимай откинул лук и, схватив меч, бросился вперед. Он первым оказался рядом с упавшим испанцем и несколько раз вонзил меч в распластавшееся на земле тело. Два его воина побежали за скрывшимся в зарослях врагом, нагнали его и выволокли на тропу. Чимай выпрямился и медленно подошел к тяжелораненому бородачу, сидевшему верхом на лошади. Лошадь, почуяв запах краснокожего, начала пятиться от него, высоко задирая голову и в страхе закатывая глаза. Две другие лошади были настолько измотаны и так страдали от нанесенных прошлой ночью ран, что более не могли двигаться, и просто стояли на месте, склонив свои головы к земле. Чимай подошел к пятившемуся животному, и одним ударом меча отсек ему голову. Кровь брызнула ему на лицо и грудь. Обезглавленная лошадь сделала еще пару шагов назад и рухнула, в конвульсиях выбрасывая в воздух тяжелые копыта. Сидевший в седле раненый испанец был слишком слаб, чтобы успеть соскочить с нее. Его тело, безвольно свисающее вдоль бока лошади, оказалось придавленным свалившейся на него тушей. Ребра несчастного не выдержали огромного веса животного и переломились, разрывая осколками костей его легкие и печень. Чимай медленно подошел к нему и занес меч, но удара не последовало. Глаза врага были открыты, но уже не видели окружающего мира. Он был мертв.

Индеец повернулся и взглянул на брыкающегося белокожего, которого тащили его воины. Грязный, с поросшим шерстью лицом, со спутанной копной сальных, когда-то светлых волос, он больше напоминал больную обезьяну, чем человека. Воины бросили его к ногам Чимая, и тот невольно отстранился, стараясь избежать резкого запаха давно не мытого тела, исходившего от чужеземца. Человек стоял на коленях, в мольбе протягивая к нему руки и что-то говоря на непонятном языке. Его голос срывался, а по перепачканным щекам текли слезы. И эти люди пытаются выдавать себя за богов! Чимай с отвращением отпихнул белокожего ногой, и тот сжался на земле в комок, испуганно глядя на сгрудившихся над ним индейцев.

Чимай отвернулся и осмотрел поле боя. Тела шестерых чужаков и труп обезглавленной лошади валялись там, где их настигла смерть, еще две лошади, понуро опустив головы, стояли в отдалении. Они были измучены до предела, их многочисленные раны, полученные во время ночного нападения на лагерь преследователей, кровоточили, а на худых боках явственно проступали ребра. Он впервые увидел этих странных животных дней двадцать назад. Когда белокожие всадники появились на границах их государства, индейцы сперва приняли их за злых чудищ о двух головах, но быстро разобрались в своей ошибке. В их землях не водилось таких зверей, и они никогда не использовали каких-либо животных для верховой езды. Возникший было страх вскоре сменился жгучей ненавистью ко всему, связанному с бородатыми пришельцами. Чимай воткнул в землю меч, вытащил из колчана стрелу и наложил ее на тетиву. Он медленно натянул лук и выстрелил. Стрела просвистела в воздухе и, вонзившись между ребер лошади, утонула в ее боку по оперение. Костяной наконечник пробил сердце несчастного животного, его передние ноги подломились, оно завалилось на бок и затихло. К Чимаю подошел один из воинов. Он натянул свой лук, и такая же участь постигла вторую лошадь.