Быть Человеком

– Смотрящий в потолок, не может увидеть небо. Видимое глазу – лишь часть бесконечной реальности. – Возразил невидимый собеседник.

– Возможно. – Подумал Максим, почему-то, не удивившись услышанному. – Возможно также и то, что всё в этом мире – и стремящееся к бесконечно большому, и к бесконечно малому; и вырывающееся извне, и уходящее вглубь, всё встречается где-то. Это место встречи всех противоположно направленных векторов, всех полюсов есть абсолютный ноль, так называемое, Ничто, в котором всегда был, есть и будет потенциал Всего. Что превращает потенциал покоя в потенциал действия? Что рождает волны хаоса на безмолвной и неподвижной поверхности абсолютной гармонии, где нет ни пространства, ни времени, ни материи, ни антиматерии? Вот вопрос. – Максим тряхнул головой, словно очнувшись, – С кем это я разговариваю? Надо попытаться уснуть, чтобы не сойти с ума. Нужно отвлечься, вспомнить что-нибудь хорошее. Хорошее. – Повторял он, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме событий последних дней. – И, как это часто бывало в трудные минуты, ему вспомнилось детство. Он увидел ветхий деревенский дом, вьюнок, покрывающий его стены, распустивший голубые цветы, соседских кур, гуляющих туда-сюда сквозь щели в живой изгороди, отца, склонившегося над ученическими тетрадями под мелодию маминой швейной машинки. – Неужели все это было? Наивное счастье от уверенности в том, что и ты, и твои близкие, и весь мир будут всегда. – Земля стала покачиваться под ним, как колыбель. – Не спать, не спать. – Шептал он себе.

Глава IV

Около семи часов вечера Максим разбудил Жоржа и они продолжили путь. Солнце спускалось к горизонту, жара спала, потому идти было намного легче, но Гринбер не умолкал. – Где же помощь? Где поисковые самолеты? Где охрана, наконец? – Восклицал он. – Вернусь – поуволю всех к чертовой матери! Заведу себе астролога. Пусть следит за моим будущим! Лучшее средство борьбы с неприятностями, как и с болезнями, это их профилактика. А ты веришь в предсказания, Максим?

– Не верю.

– Какой ты, однако, нигилист! Ни во что не веришь. Все отрицаешь. Это – плохо. Вера – свет, освещающий нам жизненный путь, это – посох, на который можно опереться. А ты идешь во тьме, спотыкаетесь. – Жорж помолчал несколько секунд и вдруг воскликнул. – Слушай, я понял, почему сто раз я благополучно приземлялся у Каменного Мудреца и вдруг на сто первый раз мой вертолет упал! Потому, Максим, что ты летел вместе со мной! Да, это точно. Ты себя обрекаешь на неудачи и других. Еще в ресторане ты произвел на меня впечатление человека несчастливого.

– Счастье не является чем-то сросшимся с нами. – Неожиданно вступила в разговор Надя. – Оно приходит и уходит, а затем вновь возвращается. В итоге счастливые становятся несчастными, а несчастные – счастливыми.

– Вы предсказываете мне несчастье, Наденька?

– Нет. Я предсказываю счастье Максиму.

– А, черт! – Воскликнул Жорж, раздраженно. – Какие неудобные кроссовки! Угораздило же меня одеть новую обувь. Нет, ну просто – полоса невезения!

Весь оставшийся путь до очередного привала был пройден в тишине. Кустарник встречался все реже и реже. И одинокие низкорослые растения, и твердая, как камень земля, и идущие по ней измученные люди мечтали о воде. А между тем, пылающий солнечный факел медленно падал на горизонт. Алые языки пламени сползали вслед за ним, поджигая всё, к чему прикасались, и вскоре пожар заката охватил и небо, и землю. В девять часов Максим объявил отдых.

– Как ваша нога? – Обратился он к Наде.

– Лучше.

Максим вытащил из рюкзака воду, напоил девушку и сделал два глотка сам.

Жорж громко вздохнул. – Макс, а мне воды не полагается?

– А ты свою сегодняшнюю норму уже выпил.

– Выпил. Согласен. Но я сделаю только глоток, а остальное оставлю на завтра. – Жорж подошел к Максиму и хлопнул его по плечу. – Горло все пересохло, а сегодня идти еще три часа!

Максим, вытащил из рюкзака бутылку с водой и поставил ее на землю.

– Потерпите, будет больно. – Обратился он к Наде, снимая пропитанную кровью повязку.

– Оох, ноги мои несчастные! – Простонал Жорж, снимая кроссовки. – Посмотрите! – Он кивнул в сторону гигантского кактуса. – Эта колючка прекрасно чувствует себя в пустыне, но посадите его во влажную, плодородную почву – он погибнет. А для клематиса экстрим не приемлем. Ему парниковые условия подавай.

– Ну ты, себя, конечно же, клематисом считаешь? – Спросил Максим, не глядя на Жоржа, продолжая заниматься перевязкой.

– Да, я так же требователен к условиям жизни, как они. Зато ты, напоминаешь мне робота. Ты с легкостью обходишься без всего, что нормальному человеку жизненно необходимо – без еды, без воды, без веры. Главное в твоей жизни – формулы.

– Все, хватит дискуссий. – Резко оборвал его Максим, укладывая остатки перевязочного материала в рюкзак. – Лучше побереги силы.

Аах! – Простонал Жорж, вытряхивая последние капли воды из бутылки, и с выражением величайшего наслаждения лёг на спину, вытянув все свои длинные конечности.

Максим тоже опустился на землю, подложив рюкзак под голову.