Быть Человеком

Максим нахмурился. – Давайте не будем тратить время и силы на ненужные разговоры. Пить надо обязательно, иначе, вы погибните. На каждом привале я буду заставлять вас выпивать хотя бы два-три глотка. Пейте. – Повторил он категорично.

Надя опустила глаза и с покорным видом сделала два глотка.

– Так-то лучше.

Максим закрыл бутылку и положил ее в рюкзак. Затем вытащил из кармана свою воду, вылил небольшое ее количество себе в рот и замер, наслаждаясь, желая как можно дольше продлить это ощущение, боясь проглотить волшебную влагу, затем лег на живот, положил рюкзак под голову и закрыл глаза.

– Залезть бы сейчас в воду с головой. – Он представил, как холодная вода касается его кожи, течет по лицу. А он глотает эти ледяные струи, глотает. – Максим облизнул сухие губы и тряхнул головой, отгоняя опасные мысли. – Сейчас – шесть часов. За три часа мы прошли примерно девять – десять километров. Значит, до двенадцати часов, сделав один часовой перерыв, мы еще пройдем около двадцати. Идти вечером легче. Быть может, удастся пройти больше. Желательно больше! Завтра предстоит тяжелый день. Двенадцать часов в дороге, из них шесть часов – под палящим солнцем. Уже к полудню начнется подъем, который будет усиливаться по мере приближения к горе. Воды – в обрез. А Жорж, похоже, не понимает всей сложности предстоящего пути. Для него вся жизнь – увлекательное путешествие, а он – исключительный и непотопляемый «Титаник». И вертолет подготовил соответственно своей жизненной установке. Рана у Нади очень серьезная. В таких условиях вряд ли удастся справиться с инфекцией. Антибиотиков нет. Зато, взял дезодорант и сменные трусы. – Максим занервничал. Осознав, что уснуть не удастся, он присел, обхватив колени и, устремив тревожный взгляд в сторону холмов.

– Сейчас бы сэндвич с ветчиной и сыром. – Раздался мечтательный голос Жоржа. – Даа. Радости повседневной жизни мы не ценим, не замечаем. И даже представить не можем, что в один момент можем всего лишиться. Вот я, например, всегда имел, что хотел и только лучшее. Всё в жизни моей было максимумом, вершиной, а сейчас был бы рад корочке хлеба и простой водопроводной воде.

– Вершина – очень неустойчивая точка опоры. С нее легко слететь. – Не поворачивая головы, сказал Максим и подумал: каким, однако, брюзгой я становлюсь. Великодушнее надо быть, Максим Максимыч. Великодушнее.

– Ой, только не надо о грустном! – Раздраженно воскликнул Жорж. – Бери пример с меня. Я оптимист и жизнелюб, у меня – грандиозные планы на долгую, долгую и очень счастливую жизнь! Вот увидишь, я ещё покорю множество вершин, и одна из них – политический олимп! Я сделаю все, чтобы туда попасть!

– «Сделаю всё». И что же включает твой бизнес-план? – Опять вставил Максим. Голос великодушия в нём уже не возражал.

– Язвишь, Макс. Добрее надо быть. – Взгляд Жоржа выражал снисходительность. – А, строя планы на сегодня и на вечность, нужно, как минимум, быть благодарным Творцу, людей любить. А ты, как тот чёрт из сна Ивана Карамазова, не способен ни на то, ни на другое.

– Нет, Жорж. Я на него не похож. Он говорил, что у него от природы сердце доброе и весёлое. Но ведь то же самое ты совсем недавно о себе говорил.

Жорж на мгновенье задумался. – А ты не цепляйся к словам. – Наконец, проговорил он, зевая и потягиваясь. – Чёрт этот, как все черти, был лгуном. А все, кто – не с богом, те – с чёртом.

– Опять ты промахнулся. Чёрт Ивана Карамазова мечтал воплотиться в набожную семипудовую купчиху и всему поверить, во что она верит. Как видишь, и черти бывают похожими на добропорядочных христиан; или наоборот – христиане на чертей, что, собственно, одно и то же. – Он лег на землю, первый раз за последние три беспокойных дня, с того момента, как он встретил Егора, испытывая удовлетворение и всем своим видом давая понять, что желает прекратить разговор.

– А ты не боишься, что, когда мы будем спать, пролетит поисковый самолет и не заметит нас? – Спросил Жорж, всматриваясь в небо. Не дождавшись ответа, он продолжил. – Нет! Вы, как хотите, а я спать не буду. Я уверен – нас уже ищут.

Покрутившись с боку на бок в течение примерно получаса, он, наконец, успокоился и захрапел. Максим приподнял голову и вновь посмотрел на гигантскую гору. Он не был впечатлительным человеком, однако, в этот раз чувство сильного волнения возникло в его душе. Глаза каменного пристально смотрели на него. В них были ожидание, интерес и казались живыми.

– Ух. Что-то воображение мое разыгралось. Наслушался сказок. – Максим поспешно опустил голову на рюкзак и закрыл глаза. – Человеку свойственно все усложнять. Зачем, чтобы понять смысл жизни, уходить в пустыню? В пустыне нет жизни. Чушь! Человек во все времена занимался поисками истины, придумывая то бога, то черта, то каменных мудрецов. Ему всегда хотелось рассмотреть некий высший смысл в своем появлении в этом мире. Он никак не может смириться с тем, что он – всего лишь частичка живой материи, существующая по общим для всего живого законам.