Бурный финиш

Я согласно кивнул, думая, отложат ли из-за снега скачки в Стратфорде в четверг. Интересно, насколько погода мешает планам Ярдмана. И еще о том, что Дженни Уэллс варит хороший кофе, а Том – нормальный, разумный человек. Спокойные обычные размышления. Я не знал, что провожу спокойно последний вечер.

Когда на следующее утро в восемь мы отправлялись из Гатвика, небо было оранжево-серым, еще не просыпавшийся снег висел в тучах, как икра в лягушачьем брюхе. Уходя от надвигающейся непогоды, мы везли восемь маток в Милан. К моему облегчению, Тимми и Конкер снова вернулись на работу, но, судя по тому, что я от них услышал, каникулы не принесли им радости. Я слышал, как Конкер, маленький человечек, отец семи больших хулиганов, жаловался, что все эти дни только и знал, что готовил и мыл посуду, пока его жена валялась в постели якобы с гриппом. Тимми выразил свое сочувствие характерным для него громким фырканьем. У этого коренастого черноволосого валлийца были бесконечные катары верхних дыхательных путей, он страдал от них и все вокруг тоже. Из-за носоглотки, упрямо повторял он после очередного приступа кашля и харканья, он бросил работу шахтера, хотя это было потомственной профессией. Февральские каникулы, по его убеждению, и правда принесли мало радости.

– И какой же у вас отпуск? – спросил я, налаживая трос.

– Одна неделя в два месяца, – отозвался Конкер. – Черт, не говорите только, что вы не поинтересовались этим, когда нанимались на работу.

– Увы, не поинтересовался.

– Значит, из вас все соки выжмут, – серьезно сказал Конкер. – Когда нанимаешься на работу, надо четко оговаривать все – зарплату, сверхурочные, оплаченный отпуск, премии, пенсионные и все такое прочее. Если ты не будешь защищать свои права, никто этого за тебя не сделает. Тут профсоюза нет, разве что профсоюз сельскохозяйственных рабочих, если он вас устраивает – меня лично нет. Старик Ярдман ничего даром не делает, учтите. Если хотите иметь отпуск, оговорите это с ним, а то не получите ни одного свободного денечка. Я точно говорю.

– Спасибо… Надо будет поговорить.

– Имейте в виду, – добавил Тимми в своей мягкой валлийской манере, – у нас бывают и другие выходные. Мистер Ярдман не заставляет делать больше двух перелетов в неделю, что правда, то правда. Разве что ты сам готов лететь еще.

– Ясно, – отозвался я. – А если вы не хотите лететь, то летят Билли и Альф, так?

– В общем-то, да, – сказал Тимми, закрепив окончательно брусья бокса и вытерев руки о штаны.

Я вспомнил, как Саймон говорил, что мой предшественник Питерс очень любил качать права. Похоже, своим антиэксплуататорским пылом Конкер заразился именно от него. На самом деле я понимал, что у них со свободным временем дело обстояло очень даже неплохо. Разумеется, доставка груза туда и обратно за один день означала часов двенадцать работы, но две такие поездки за семь дней вовсе не были каторгой. Интереса ради я стал подсчитывать, сколько я работаю в неделю, и никак не выходило больше сорока часов. Они сами не понимают, как им повезло, подумал я с усмешкой и помахал рукой работникам, чтобы они убрали трап.

В самолете было шумно и тесно. Проходы вокруг боксов были такими узкими, что двоим было никак не разминуться. Кроме того, передвигаться взад и вперед можно было, лишь согнувшись в три погибели. Самолет, как правило, выполнял пассажирские рейсы, и справа и слева были низкие полки для багажа. Полки, правда, откидывались, но задвижки плохо их держали, и потому гораздо проще было оставлять их опущенными, чем рисковать в любой момент получить полкой по голове. В сочетании с цепями, протянувшимися во все стороны на высоте лодыжек, это создавало самые плохие условия работы за всю мою недолгую карьеру. Но Конкер, как ни странно, не жаловался. Похоже, ему не случалось летать с Питерсом на «ДС-4».

После взлета, убедившись, что лошади в порядке и не волнуются, мы отправились выпить кофе. Бортинженер, высокий худой человек, имевший привычку, задавая вопрос, быстро поднимать и опускать бровь, разливал его в пластмассовые стаканчики. Он уже наполнил два, на которых фломастером было выведено «Патрик» и «Боб», и отнес их в кабину командиру и второму пилоту. Затем, спросив наши имена, написал их на стаканчиках.

– У нас их не такой большой запас, чтобы каждый раз выбрасывать, – пояснил он, протягивая мне стаканчик с надписью: «Генри». – Сахар? – Он вынул мешок с двумя фунтами гранулированного сахарного песка и красную пластмассовую ложку. – Я знаю, как вы пьете кофе. Командир тоже пьет с сахаром.

Мы пили горячую коричневую жидкость. Кофе там и не пахло, но если принять во внимание, что это неизвестный, но утоляющий жажду напиток, все будет ничего.

Вокруг все дребезжало от вибрации и рева моторов, и кофе плескался в стаканчиках. Бортинженер осторожно прихлебывал из стаканчика с надписью: «Майк».

– Хороший груз везете, – заметил он. – Будущих мамаш, значит?

Конкер, Тимми и я одновременно кивнули.

– Они итальянские?

Теперь мы одновременно покачали головами. Ну просто номер на эстраде.

– Кто же они такие?