Буря и натиск

Крот закурил. Трепались, что рыжая – магичка, притом опасная. Что она и нужна СМЕРШу по этой причине. Много, дескать, из нее полезного можно вытянуть, если знать правильный подход. Взглянув в глаза лейтенанту Пломбе, Крот не сомневался, что он подход знает.

– Эй, Ворох. Ты бывалый у нас, – сказал гоблин. – Как думаешь, что с ней будет?

– Выведут за позицию и хлопнут, – отозвался Ворох.

– Не свисти. Что бывает в таких случаях?

– Сам не слышал? Если важная персона, то отвезут в штаб или еще куда. На усмотрение начальства…

Крот наблюдал за буксующим в густой грязи грузовиком, одним из тех, что только что перебрались по установленным пандусам через границу периметра. Две дюжины амбалов с гомоном облепили машины и толкали что есть сил. Справа толкали вперед, слева назад. Так продолжалось бы долго, если бы не один сообразительный сержант, у которого хватило ума понять, почему грузовик не трогается с места.

– Ну а что насчет твоего прогноза, Ворох? Что мы все подохнем? – ухмыльнулся Крот, поворачиваясь к зеленому.

– Я и сейчас могу сказать, – ответил Ворох, счищая осколком мины грязь с подошвы ботинка. – Когда у меня зудит под ложечкой, это значит, что на горизонте большая неприятность. А сейчас зудит ой как сильно. Прямо скоро дыру у меня в кишках проделает. И зудит с того самого момента, как ты нашел рыжую, а я ее увидел.

Крот не поленился поднять руку к бровям, чтобы заслониться от солнца. Ворох сидел выше него. Гоблин прищурился.

Чтоб этого недоумка клыкастого разорвало, чтоб его парша заела, подумал Крот. Ведь он не шутит. Говорит так, будто рассказывает о планах пойти завтра на деревенскую ярмарку и поглазеть на стриптиз в исполнении человеческой самки.

Крот успел понять многое с тех пор, как попал в Злоговар, в том числе и то, что разговоры о смерти и «точные» прогнозы здесь явление обычное. Некоторые зеленые постоянно трепались о том, как сдохнут они, как сдохнет их сержант, как тот, как этот и так далее. Придумывали различные подробности и даже предрекали, какова будет могила. Тут выбирать не приходилось: либо общая, либо, в особых случаях, отдельная, с надгробным камешком и рунами. Первые дни веселые беседы о смерти приводили Крота в трепет, но потом он сообразил, что это всего-навсего не слишком умная бравада, один из нехитрых способов отогнать от себя костлявую. Мало находилось настоящих фаталистов – исключение составлял ротный гобломант Гробовщик, о котором вообще выбалтывали неведомо как добытые подробности.

Но Ворох Крота удивил. Почти так же, как если бы ни с того ни с сего звезданул по каске поленом. Его убежденность могло разрушить разве прямое попадание из орудия крупного калибра.

– Не спрашивай, чего там и как, – сказал Ворох. – Буду знать ответ, обязательно тебя посвящу. А только я железно доверяю своему нутру, братан. Никогда оно меня не обманывало. Вот однажды давай, значит, снова сверлить – до того, как я сюда попал. День пилит, два. Под конец я тестя своего увидел во сне – что везут его на похоронных дрогах. И правда. На следующий день его засыпало в шахте, где он уголь добывал, вместе с еще двадцатью перемазанными рылами.

– Ты женат?

– А то? Пять лет. Правда, вот потомства не заимел, но… поди, и не заимею с этой твоей рыжей…

– Она не моя… – Крот пнул ком земли. – Да ладно, не хандри. Заимеешь. А зудит потому, что ты нажрался Чмокаловой каши. Ему не зеленых кормить, а троллей недоделанных, у них желудки покрепче будут.

– Как знать.

– Да, и не трепись среди парней насчет того и сего… – сказал Крот. – Не понял? Не хочу, чтобы все трещали, что, мол, я пожалел ее или как-то так… Сечешь?

Ворох кивнул.

– Я-то не буду, но в том подземелье были не только мы. Другим я рот не заткну.

Крот вспомнил эльфку и ее лицо, наполовину закрытое огненно-рыжими прядями. Как ее повели на допрос.

По пути она оглянулась на Крота.

Оставалось только скрипнуть зубами.

Что хотела увидеть? А может, сказать?

Пес этих эльфов разберет, подумал подпех. Если все это дерьмо мне лезет в голову, то, выходит, не зря болтали: магичка она и пользуется своим гипнозом или еще чем.

– Крот!

Ворох второй раз пихнул его в плечо.

– Заснул?

– Ну?

– Если у тебя что на уме, то брось, – сказал Ворох. Говоря, он понизил голос, да к тому ж воровато оглянулся по сторонам.

– Чего-о? Чего ты там лопочешь?

Гоблин улыбнулся широко и указал двумя пальцами на свои глаза.

– Я все вижу, брат. Я был очень близко и… заметил.

Крот оттолкнул Вороха, а потом сцапал его правой рукой за воротник грязной камуфляжной куртки.

– Слушай, я ведь могу и врезать! Прямо здесь!

Зеленые едва не соприкасались носами. Сержант Мордоворот, выруливший в этот момент из-за нагромождения бетонных обломком и земли, врылся пятками в грунт. Его пасть, готовая выдать новую порцию ободряющих слов, открылась и тут же закрылась. Мордоворот изобразил зловещую улыбку и упер руки в бока, дожидаясь, пока рядовые закончат то, что начали.

– Брат, надо успокоиться… не затевай свару, – сказал Ворох, спокойно глядя на Крота. – Но если тебе так хочется – врежь. Это ни хрена не изменит!