Бунтари не попадают в раи

– Анна Валерьевна, вот бумаги на отчисление. Подпишите, пожалуйста, – сквозь зубы цедит директор, изо всех сил стараясь держаться спокойно. Но синяя, бешено пульсирующая венка на его влажном лбу выдает крайнюю степень ярости. Еще чуть-чуть – и Палыч лопнет, забрызгав стены своего аккуратного кабинета жиром и кровью. – Как видите, ситуация не поддается контролю. Глеб неуправляем.

– Ты чего творишь, наглец? – шипит родительница, буравя меня гневным взором, в котором явственно читается трехэтажный мат.

– Да ладно, ма, – отмахиваюсь я. – Неужели ты еще не поняла, что мне здесь ни черта не светит? Пошли лучше новый колледж искать, а то без диплома останусь.

– Потуши немедленно! – рявкает она, и я замечаю, как ее левый глаз начинает нервно дергаться.

Ого, а вот это уже плохой знак. Надо сворачивать спектакль.

– Без проблем, – я пожимаю плечами, а в следующее мгновенье опускаю сигарету прямо в документы об отчислении. Прижигаю то самое место, в котором, по логике, должна стоять мамина подпись. – Готово! – губы расплываются в наглой улыбке. – И чернила тратить не нужно.

Поднимаюсь со стула и вразвалочку направляюсь к выходу.

– Негодяй!!! – раздается за спиной взбешенный рев Палыча, и я, не оборачиваясь, салютую ему в ответ.

Конечно, негодяй. Кто же спорит.

***

*Действие книги разворачивается в альтернативной России. Здесь есть свои особенности системы образования и охраны правопорядка, которые постепенно будут раскрываться в романе. Например, трехлетнее обучение в колледже является обязательным после окончания девяти классов школы.

Глава 2

Егор

– Егор, я понимаю твое недовольство, но пока ты не достиг совершеннолетия, опеки не избежать, – профессионально-сочувствующим тоном повторяет адвокат. – Поживешь пока у родственников, окончишь там колледж. А как стукнет восемнадцать, вступишь в наследство и станешь самостоятельным.

– Да я их знать не знаю! Это абсолютно чужие мне люди! – злюсь я, расхаживая из угла в угол. – Какого черта я должен переезжать в эту глушь? Мне до совершеннолетия всего-ничего осталось! Неужели никак нельзя решить этот вопрос?

– Таков закон, – стоит на своем Эдвард Петрович. – И Симачевы – не чужие тебе люди. Валентин – двоюродный брат твоего отца, разве ты его не помнишь?

– Представьте себе, не помню! – огрызаюсь я. – Мы в последний раз виделись лет тринадцать назад! Я тогда еще совсем малой был!

– Егор, успокойся, – адвокат кладет руку мне на плечо, и это подбадривающее движение действительно немного остужает мой пыл. – Мы не в силах повлиять на ситуацию. Либо ты переезжаешь к Симачевым, которые любезно согласились предоставить тебе кров, либо отправляешься в детский дом. Третьего не дано.

Я обессиленно падаю в кресло и, спрятав лицо в ладонях, надавливаю на глазницы. Черт! Черт, черт, черт! Ситуация просто патовая! И самое дерьмовое, что выхода из нее я в упор не вижу!

– Я очень сожалею о смерти твоих родителей, – после небольшой паузы продолжает Эдвард Петрович. – Боюсь даже представить, что ты испытываешь и с каким трудом держишься. Твой отец был невероятно сильным человеком, и я убежден, что ты, Егор, точно такой же. Ты справишься. Непременно справишься, слышишь? Просто сейчас тебе нужно собраться с мыслями и принять правильное решение.

Упоминание о родителях острой бритвой царапает душу, и я до судороги в челюсти стискиваю зубы, чтобы не допустить долбанных слез, которые, подобно непрошенным гостям, обычно появляются в самые неподходящие моменты.

Конечно, мой отец был сильным. Нет, не просто сильным, он был выдающимся по силе духа человеком! Не каждый сможет с нуля сотворить многомиллионную корпорацию и вести за собой тысячи людей, верящих в идею. А отец смог. Он сделал все правильно: создал экологичный бизнес, сформировал рабочие места, платил высокие заплаты и каждый день делал этот мир чуточку лучше. До тех пор, пока его жизнь не оборвалась. Внезапно и жутко несправедливо.

А знаете, в чем главная ирония? Отец никогда не нарушал правила дорожного движения. Ни за рулем, ни будучи пешеходом. Он говорил, что адекватные правила здорово упрощают жизнь и следование им помогает сэкономить немало времени и нервов. А свое время отец ценил как ничто другое. Должно быть, в его системе ценностей была такая иерархия: семья, время и только потом деньги.

Они с мамой погибли в аварии. В чертовой автомобильной катастрофе. От этого ужасного слова мурашки до сих пор врассыпную бегут по спине, хотя прошло уже две недели. Водитель фуры не справился с управлением и врезался прямо в них. Лобовое столкновение с такой махиной не оставило родителям ни единого шанса на спасение. Они скончались на месте.

Интересно, я когда-нибудь научусь жить, не обращая внимания на черную дыру в сердце? Затянется ли она? Перестанет ли кровоточить?