Бунин, Дзержинский и Я

Русские бросали свои деревни, поджигали их, уходили в леса и никогда не шли на сближение с врагом. Для русского человека Наполеон являл собою нашествие. Проклятия, которыми французский император осыпал своих маршалов, русских генералов и всю дикую Россию, были бесконечны. К сожалению, в своей ярости он позабыл о поучительном опыте шведской кампании в России. И тогда началось великое жалкое отступление Наполеоновской Великой армии…

Они отступали по той же дороге, по которой пришли сухим знойным летом. Шел снег, но он не был похож на тот, который виделся в мечтах жене Ла Гранжа. Она смотрела в окно своей потрепанной, измученной кареты. Дорога была узкой, грязной, с замерзшими лужами. Двум повозкам – не разминуться. Артиллерия, обозы, кареты сбились с тысячами повозок, которые везли раненых. Те из раненых, которые не попали в повозки и не сгорели в окрестных избах, ползали тысячами у большой дороги, прося о помощи. Но санитарных служб не было в этом хаосе.

Лошади, телеги, люди падали в крутые овраги по сторонам дороги. Раненые стонали и вопили, солдаты кричали, некоторые из них разряжали ружья прямо на ходу.

Ставка Наполеона, спасаясь, продолжала двигаться на Запад, по направлению к городу Красному. Мороз усиливался, и переходы становились все тяжелее и тяжелее. Особенно тяжело они давались артиллерии и обозам. Связь между ними и главными силами без конца прерывалась налетами казаков. Корпуса, замыкавшие отступление, сильно запаздывали, поскольку им приходилось не только вступать в схватки с наступавшими русскими, но еще и собирать всех отставших и все то, что осталось позади. В расстроенных обозах не хватало порядка, об их обслуживании, снабжении продовольствием никто не заботился. В один из налетов казакам удалось разграбить ящики с документами главного штаба. В этой ситуации Наполеону пришлось составить инструкцию о тактике отступления. Он вспомнил Египетский поход, налеты турецкой конницы, во время которой раздавалась команда: «Ослов и ученых на середину!» Ослы были нужны в качестве вьючных, а ученые – оценщиков исторических трофеев. Вот и сейчас император решил воспользоваться прошлым опытом: было приказано при переходах обозы располагать в центре. Для их охраны в голове и хвосте должны следовать по полбатальона, а на флангах по батальону, чтобы при нападении можно было открыть огонь во все стороны.

Но в дезорганизованной, деморализованной армии императорские указы зачастую уже не имели силы. Да и сил, способных выполнять подобные инструкции, уже не хватало. Обозы по-прежнему жерновами висели на авангарде отступающей армии.

До Красного оставалось несколько лье, когда разведка донесла, что у деревни Мерлино находится корпус Милорадовича. Он встал в боевом порядке на левом фланге у самой дороги. Овражистая местность. Скованные льдом ухабы не давали французам шансов на тактический маневр – только вот эта узкая полоса вроде Дороги жизни. Ко всему этому добавилось новое известие: корпус Милорадовича усилен кавалерией. И о задержке не могло быть и речи.

Катастрофическое состояние армии, отсутствие всяких сообщений из Франции, сильно тревожившие Наполеона, надежда быстрее соединиться с корпусами, находящимися на Березине, заставляли французов сильно торопиться. Наполеон принимает единственно верное в этой ситуации решение: идти вперед, пробиваться во что бы то ни стало. Наполеон выдвинул против Милорадовича солдат Молодой гвардии и голландцев из Старой гвардии, сохранивших, несмотря ни на что, организованность, боевой порядок и боевой дух. И Наполеон решил поддержать этот настрой гвардии. После первых выстрелов он незамедлительно отправился на поле боя. Что-то символичное было в этом поступке главнокомандующего, так напоминавшее былые сражения при Риволи, Арколе, Ваграме. Гвардейцы отбили атаки русских, а затем и оттеснили их на прежние позиции. Наполеон перегруппировал порядки и приготовился к новой атаке, но Милорадович, к его удивлению, отступил. Наполеон, решивший поначалу, что атака Милорадовича представляет собой наступательный маневр всей армии Кутузова, после сражения у Мерлино убедился: здесь сражалась не вся армия, а один обособленный корпус, цель которого – тревожить, задерживать французов, пока Кутузов не обгонит их главными силами своей армии.

Но даже удачный исход сражения у деревни Мерлино не смог сгладить ужасного впечатления от картины, которую представляла собой обратная дорога французов: замерзшие трупы, опрокинутые повозки и фургоны, солдатские толпы в лохмотьях, мародеры, бродившие по окрестностям в поисках хоть какой-нибудь еды. Изнуренные холодом и голодом лошади не выдерживали и валились с ног. Их не хватало даже для начальствующего состава: офицеры генерального штаба, лишившись своих лошадей, с документами, секретными сумками в руках передвигались пешком по непроходимым дорогам рядом с орудийными расчетами и обозными телегами.