Читаем Бунин, Дзержинский и Я полностью

Хотя не каждому командующему корпусом удавалось навести порядок в обозах. Порой они создавали невообразимый беспорядок и хаос. Невероятную картину наблюдал я на пути в Москву. За солдатскими колоннами с мычанием в пыли плелись стада быков, двигались фуры с продовольствием и боеприпасами, передвижные кузницы, ехали печники, пекари. И еще – гражданские. В каретах старших офицеров (многие из них имели отдельную карету и фургон) находились зачастую жены, дети и… подруги. Карет и фур в наших обозах до перехода через Неман насчитывалось 30 тысяч.

К сожалению, жене пришлось увидеть не только симпатичную сцену братания и раздачи подарков, но и враждебность горожан. Но пока эта враждебность нам показалась несколько опереточной. Однажды появился человек с густой бородой, в шапке и с вилами в руках. Под гром музыки, которая сопровождала солдат, он попытался ткнуть одного из музыкантов вилами. Вилы вырвали. Старика не тронули. Не тронули и других «встречающих» с ружьями, пытавшихся стрелять по свите Мюрата. Это было уже не опереточное действие. Но и к нему мы отнеслись снисходительно.

В первый же день жена узнала кое-что другое. Оказалось, неизвестные закрыли ворота в Кремль, построили баррикады. Комендант распорядился подвезти пушку, дать залп. Ворота выбили, а «защитники» разбежались.

Вечером в гостиной в доме Мюрата жена слышала обсуждение случившегося. Военные считали это пустяком, а Мария вдруг заплакала. Еле ее утешил. Но что мог я ей сказать?

Войдя с Мюратом в числе первых в Москву – Мюрат вступил в нее в 12 часов 14 сентября, – я, так же как и Мюрат, стал искать себе комфортное жилье. Ведь со мной были моя жена Мария и двое детей – Розалия и Людвиг. Дом великолепный. Мягкая мебель красного дерева, шелковые обои, высокие напольные часы, которые не остановили своего хода даже с отъездом хозяина. Все комнаты просторные, светлые. Мария прежде всего озаботилась детьми. И хотя запасы белья она везла с собой в экипаже, оно не понадобилось. В гардеробных комнатах стройно и чисто лежало на полках крахмальное, отличного качества постельное белье. Вот тебе и азиатский город!

Мария устраивает наш быт. Ей нелегко, поскольку я все время должен быть при маршале. Мой адъютант выделил солдата, на которого возложил обязанности по ремонту жилища и топке печей.

Интересно наблюдать здешнюю жизнь. Мария присмотрелась к местным женщинам, которые взялись стирать нашим солдатам белье за кусок хлеба. Около одной довольно симпатичной девушки беспрестанно вертелись солдаты, стараясь расположить ее к себе. Дурачась, они проливали ведра с водой, опрокидывали корыто с бельем, и она однажды зарыдала. Жена, увидев эту сцену, велела солдату привести несчастную в дом.

– Je est madam Marij, – сказала она медленно девушке. И неожиданно услышала:

– Je appele Elena.

Девушка, оказалось, жила в помещичьей подмосковной усадьбе. Господа говорили с ней на французском языке, и она кое-что усвоила. В Москву ее послали по делам, а в это время мы вошли в город. Так она и осталась здесь. Я разрешил взять девушку в дом. Она хорошо помогала жене, смотрела за детьми. Однажды в доме появился Мюрат. Король Неаполитанский, зная свою неотразимость, глядя на красивую молоденькую русскую, сказал: «Вот чем хороша война – трофеями».

Елена не смолчала. С трудом подбирая слова, ответила: «С русскими не воюют. К нам ходят в гости». Мюрат захохотал. Я испугался, сделал выговор жене.

В Москве начались пожары. Сначала загорелись торговые ряды, но потушить их было невозможно – никто не знал, где взять пожарные насосы.

Сильные пожары свирепствовали несколько дней. Все старания коменданта города Дюронеля, не покидавшего седла день и ночь, сводились к нулю, поскольку поджигатели и сильный ветер брали верх. Мы видели, как русские с пиками, вымазанными смолой, поджигали дома, как в окна зданий бросали огненные факелы. Император назначил губернатором города маршала Мортье, который командовал Молодой гвардией. Он быстро нашел силы и средства для устройства надежного порядка.

Москва, оставленная жителями, уже полыхала вся. Надо сказать, первое время мы объясняли пожары беспорядками в наших войсках и той небрежностью, с которой жители покинули свои дома. Мы не могли поверить, что можно сжигать свои дома, чтоб только помешать нам спать в них.

А между тем обер-шталмейстер Арман Коленкур, много лет проживший в России, объяснил нам, что пожары – результат великой русской решимости и великой добровольной жертвы.

Наш император был в Кремле, когда загорелись балки арсенала и кровля кремлевских кухонь. Мы дошли до того, что пришлось поставить людей с метлами и ведрами воды, чтобы смачивать кровлю и горящие головешки.

Пожар бушевал и в дворцовых конюшнях, где стояли наши лошади и коронационные кареты русских царей. Берейторы и конюхи спасали животных и русские реликвии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии