Бунин, Дзержинский и Я

– Где третий батальон? – спросил на смотре 61-го полка император.

– В редуте! – ответили ему.

Да, там остались наши мертвые ребята.

Но дело этим не кончилось – русские стрелки каждую минуту возобновляли атаки, но редут все же остался нашим. Кавалерия Мюрата по приказу императора зачистила равнину, на которой нам предстояло маневрировать. И император теперь мог видеть две трети пространства будущего сражения.

Наступила ночь. Император указал каждому корпусу его место. И все же один из полков Даву, отыскивая свое место, заблудился в темноте и попал в самую гущу русских кирасиров. Они напали на нас, отобрали три пушки, в плен взяли 300 человек, остальных обратили в бегство.

Вернулся из боя генерал Коленкур, но без единого пленного. Император был изумлен: ведь пленные – это символ победы. И все спрашивал: быть может, наша кавалерия не атаковала вовремя врага?

– Нет, они предпочитают умирать, а не сдаваться в плен, – отвечал Коленкур.

В эту же ночь зажглись лагерные огни у нас и у русских. У русских они были яркие, стройные, широким полукругом. У нас не хватало дров, особенно в центре и на левом фланге, потому пламя было хилым.

Идет холодный дождь. Сна нет, неуютно, ветер, как всегда, дергает нервы. Император в своей палатке, окруженной старой гвардией, тоже плохо спит. Офицеры шепчутся, что он одиннадцать раз в эту ночь будил принца Невшательского и спрашивал, не скрылись ли русские с поля боя. Императору все слышится шум уходящей русской армии. Наш Мюрат – тоже хорош, все время пугал императора тем, что русские обманут и скроются, что делали уже не раз.

Сегодня 6 сентября. Император не спал всю ночь, в три часа утра проехал и осмотрел всю линию врага. Интересно, думал ли он при этом, что русские защищают свою землю, что они считают нас захватчиками?

Какая-то странная тишина перед сражением. Так бывает в Италии перед грозой. Вчера был день наблюдений друг за другом. У русских мы заметили какое-то особое движение, все на ногах и под ружьем. Уходят? Оказывается, русские в пышном служении православного обряда просили своих святых о помощи и заступничестве. У нас в это время расставляли орудия и уплотняли ряды, а всю ночь боялись, что неприятель исчезнет.

Сегодня случилось счастливое несчастье. Второй раз император сел на лошадь в три часа дня, того же шестого числа. Он взобрался на холмы Бородина с подзорной трубой. В полной тишине вдруг раздался пушечный выстрел с русских линий, и ядро упало в нескольких шагах от императора. Всеобщий ужас.

Но, слава Богу, случилось и приятное – прислан портрет сына Наполеона. Он прибыл с письмом императрицы. Портрет выставили перед палаткой императора. Собрались маршалы, генералы и офицеры. Похоже это на молебен русских, над которым смеялись некоторые из нас. Ночью вернулся страх, что русская армия все же нас оставит с носом – скроется. Император даже запретил раздавать свою замечательную прокламацию, обращенную к солдатам. Приказал прочитать ее, если состоится битва.

Наступил момент, когда мы перед строем зачитали солдатам прокламацию. Каждое слово императора воодушевляет и поднимает боевое настроение: «Солдаты! Вы идете в битву, о которой мечтали. Теперь победа зависит целиком от вас, она нам необходима как воздух… Действуйте, как вы действовали при Аустерлице, при Фридлянде, в Витебске, в Смоленске, и пусть ваши далекие потомки будут с гордостью вспоминать о вашем героическом подвиге…»

Кажется, это будет битва артиллерии. Кавалерию и гвардию император в расчет не берет. Хочет выиграть сражение без них. Он все что-то считает и повторяет всем, что, вступив в Москву, он будет сильнее, чем сейчас под ее стенами.

А Кутузов все ему видится нерадивым и медлительным.

Настал день битвы. В пять утра император уже не спал, да и никто не спал. Все всматривались в правый фланг русских, но в семь часов все загремело и загрохотало на левом фланге. И в это же время пришло известие, что полк принца Богарне русские истребили своим огнем. Командир убит. Остатки людей спасали солдаты 92-го полка.

Левый фланг русской боевой линии прорван. Случилось это в полдень. Постарался Ней: это он пошел на помощь Даву. И вот уже 57-й полк Компана водворился в побежденном русском редуте. Ней тут же бросился на другие редуты. Все было кончено – открылся выход на равнину поля битвы. Сюда для зачистки равнины был брошен Мюрат со своей конницей. Мюрат очутился среди неприятеля, который, получив подкрепление генерала Тучкова, решил вернуть захваченные редуты. Русские окружили Мюрата. Он совершено забыл о себе, собирая растерявшихся наших солдат. Мюрат одной рукой держал оружие, а другой размахивал султаном, призывая всех собраться вокруг себя.

В критический момент схватки один из командиров скомандовал отступление. Мюрат схватил его за шиворот и крикнул: «Что вы делаете?!» Полковник показал на землю в трупах:

– Здесь нельзя оставаться!