Бумерит

Я занимаюсь любовью с Джоан, растворяюсь в небесах, парю в вечности болезненного и счастливого освобождения. И точно как в случае с экстази, оргазм становится большим шагом назад, ужасной утратой блаженства. Это был третий порядок во плоти, и это будет длиться вечно, когда человеческое сознание соединится с кристаллическим Кремниевым городом: квантовые компьютеры, микрофотоны, сияющий оптический экстаз… Итогом всему этому станет кремниевое просветление, экстатически-блаженное бестелесное возбуждение цифрового трансцендентного ума, несущегося со скоростью света к собственному космическому сознанию, к шокирующему, потрясающему постижению, обретаемому на краю вселенной.

– Кен, – говорит Джоан, – давай хотя бы до второго порядка доберёмся, а?

Лиза Пауэлл вышла на сцену. Загорелся слайд № 3, грозно возвестивший: «Постструктурализм "uber alles[103]».

– Я понимаю, как сложно нашим критикам поверить, что мы в ИЦ в своих работах активно используем выводы структурализма и постструктурализма, ведь нашу обширную критику крайнего постмодернизма можно принять за полное отрицание постмодернизма. Но в действительности я, как и многие мои коллеги, не раз открыто заявляла о своей приверженности идеям конструктивного постмодернизма. Ещё раз подчёркиваю: мы критикуем крайний деконструктивный постмодернизм, который, в отсутствии интегральных толкований второго порядка, позволил злобному зелёному мему устроить бунт под видом плюрализма.

– И структурализм, и постструктурализм имеют свои слабые места, которые, к сожалению, делают их лёгкой добычей бумерита. Особенно это касается постструктурализма. Для тех, кто слышит об этом впервые, я приведу историческую справку.

Я с некоторым беспокойством осознал, что, скорее всего, опять не смогу угнаться за ходом мысли Пауэлл. Ладно, когда будет перерыв, Ким мне всё объяснит.

– Да, Ким?

– Что «да»?

– Ты ведь мне всё объяснишь, когда будет перерыв?

– Вообще-то, сегодня не такой уж плохой день. Будет максимум десять минут сложного материала. Просто пропусти это через себя. В конце всё станет понятно, я тебе обещаю.

– Супер.

– На самом деле та школа структурализма, которую связывают с именами Соссюра, Леви-Стросса, Роланда Барта, раннего Фуко и Жака Лакана, сделала многое для включения интегральных толкований в теоретическую социологию. Как утверждает Соссюр, и как мы сами могли убедиться на примере слова «лук», значение слова зависит от системного контекста и общей структуры, в которой оно находится. Эта школа структурализма пытается показать, насколько важны холистические структуры в конструировании социальных реалий. Но проблема с формулировками (например, утверждение о внеисторической природе этих структур) не позволила этой школе дорасти до серьёзной научной дисциплины. Однако Деррида, Лиотар и, в какой-то мере, Фуко, подхватили некоторые оригинальные идеи структурализма и создали постструктурализм, представляющий собой смесь интегральных догадок с атавизмами зелёного мема и анархического плюрализма, позволившими постструктурализму моментально завоевать бешеную популярность. Если на зелёном уровне находится 20 % населения, а на втором порядке – всего 2 %, нетрудно догадаться, какие составляющие постструктурализма могли рассчитывать на большее признание! И поскольку постструктурализм был адресован этим 20 % зелёного населения, а не 2 % интегрального, он был обречён на успех, который не заставил себя ждать.

– Мальчики и девочки, угадайте, что случилось. Вчера вечером на мой концерт пришла Дарла. Я чувствовал себя, словно проглотил десяток неоновых колибри. В общем, похоже, она вернулась из странствия по неведомым галактикам, – сказал Стюарт вчера за обедом.

– Не может быть, – сказал я. – Я думал, Дарла вернулась к своему жениху, и поэтому с тобой случилось это опустошающее… ну… что-то. Так что же произошло?

– Очевидно, у них ничего не получилось. В среду мы с Дарлой встречаемся в Милуоки. А после этого планируем сделать кое-что ещё.

– А после этого планируем сделать кое-что ещё, – услужливо повторила Хлоя.

Я повернулся и посмотрел на Стюарта. Выражение его лица было немного туповатым и, определённо, означало: «Господи, как прекрасна жизнь».