Бульвар

Я целовал Светины груди, я пил их сладость. Впа­дина между ними стала влажной — я с наслаж­дением зализывал ее, лаская руками бедра, потом опустился к тонкой темной полосочке. Света подтя­нула к себе ноги, согнув их в коленях, потом раздви­нула в стороны, и, когда я поцеловал ее лоно, бро­сила их мне на плечи. Они, как ужи, обвивали мою шею, плыли по спине. Иногда поднимались надо мной, как фонтаны, потом опять падали на плечи. Я задыхался от ненасытности и желания. Мне хотелось нырнуть в Свету целиком, раствориться в ней, исчезнуть, утонуть навсегда в этом штормовом оке­ане любви.

Света выдохнула — иди! — и я осторожно, своим упругим и плотским, слился с ней. Ее ногти крова­выми рисунками расписывались на моей спине. Неожиданно Света оттолкнула меня, повернулась на живот и лицом уткнулась в подушку, вознеся пере­до мной две симметрично-округлые, слитые одна с одной, матово-белые вершины. Своей упругой пло­тью я вошел в кратер между ними, плавно и мягко утопая в его дышащей, густой влажности, лаская ру­ками груди, целуя спину и шею.

В какое-то мгновенье горячая огненная лава вул­каном хлынула в этот кратер, девятибалльным зем­летрясением всколыхнув всего меня. Со стоном я навалился на Свету всей своей тяжестью. Она повер­нула ко мне лицо и наши губы сошлись в поцелуе.

Откинувшись друг от друга, мокрые и опусто­шенные, мы молча лежали, глубоко дыша. Шторы на окнах не были завешены, и от уличных фонарей в комнате было совсем светло. Я хорошо видел, как Светино лицо светилось счастьем.

Света не нарушала тишину, и я тоже не торопил­ся этого делать. Мне даже показалось, что Света за­дремала. Я хотел накрыть ее одеялом, но она меня остановила тихим голосом:

— Не нужно, и так тепло. Лучше налей шампан­ского.

Бутылка была пуста.

— Я сбегаю в ночник, — предложил я.

— Было бы неплохо, если не ленишься, — совсем не настойчиво сказала Света.

— Не ленюсь, — вскочил я с дивана и начал на­тягивать майку и шорты. Я достал кошелек и пере­считал деньги: полторы тысячи. Шампанское от­падало, если только самые дешевые «чернила», но они никак не подходили к сегодняшнему вечеру. Мелькнула мысль одолжить у соседей: посмотрел на часы — уже поздно, наверняка спят, а будить не­удобно.

Света заметила мою суету и спросила:

— Какие проблемы?

Было неловко, но ничего другого не оставалось как честно признаться в своем полном банкротстве Света попросила подать ее сумочку и, покопавшись в ней, достала пять долларов, подала мне. Я далее растерялся сразу. Пользоваться деньгами женщи­ны — не в моих правилах, поэтому и стоял как дурак, переминаясь с ноги на ногу.

— Бери, бери, — не обращая внимания на мое смущение, сказала Света, — я тебе не даю, а одалжи­ваю.

— Согласен, — обрадовался я такому объясне­нию, — через пятнадцать минут буду.

В ночнике я обменял доллары, купил бутылку шампанского и, как и обещал, через пятнадцать ми­нут был дома.

Света спала, глубоко и спокойно, раскинувшись на весь диван.

С нескрываемым восхищением я рассматривал это чудо. Сон женщины одна из великих тайн при­роды. Тайна чистоты и порока. Желания и презре­ния. Я будто подглядывал в щель. Света была пере­до мной вся такая, какая была от солнца, от ветра, от дождя, от тумана, от жары, от холода. От всего того, что приходит на землю с высоких космических высот. Самое прекрасное на земле — человек, в мно­гомиллиардной своей неповторимости. Самое урод­ливое на земле — опять же человек — в своем мно­гомиллиардном количестве. Бог и Дьявол — его два вечных полюса. И только сон мирит эти бесконеч­ные противоположности, отбрасывая все земные по­роки. Во сне каждый — ребенок.

Места возле Светы мне не было. Будить не стал. Осторожно прикрыв одеялом, из кладовки достал раскладушку, лег и почти сразу заснул.

Проснулся от осторожного толчка: надо мной сто­яла Света, уже одетая, свежая, с запахом солнечного весеннего утра.

— Доброе утро, — усмехнулась она.

— Доброе... — ответил я.

— Как спалось?

— Лучше не бывает.

— Почему не разбудил меня?

— Очень сладко спала.

— Мне нужно идти, — чмокнула меня в нос Све­та. — Обязательно позвоню. Какой твой телефон?

Я назвал номер.

— Запомню, легкий. Сегодня не знаю, но завтра-послезавтра обязательно позвоню. Жди, если не про­тив.

— Не против. Забери шампанское и сдачу с пяти долларов.

— Оставь себе, до зарплаты еще несколько дней, верно?

— Нет, я дотяну, не переживай, — засуетился я, пихая Свете деньги в руки.

— Я не переживаю,— спокойно ответила Све­та, — я же сказала, не даю, а одалживаю. Будут — вернешь. А шампанское оставь. И чтоб ни с какой другой не выпил. Оно наше с тобой. Иначе беда бу­дет, — серьезно сказала Света и погрозила пальцем. Ее глаза улыбались.

— Ни с какой другой, только с тобой, — так же се­рьезно ответил я.

Уже на пороге Света спросила:

— Кстати, а как тебя зовут?

***

В театре опять готовились военные действия против Андрона. Его хотели выжить с должности главного режиссера. К наступлению готовились актеры, перспектива которых, с точки зрения Андрона, была малообещающей.