Булгаков

В «Девушке с гор» Алексей Васильевич не сочувствует революции, и Слезкин ясно дает это понять читателям, когда одна из героинь романа бросает в лицо булгаковского двойника суровые по тем временам обвинения: «Вы хотите смутить меня? Вы хотите сказать, что страна, где невинные люди месяцами сидят по тюрьмам (о бессудных расстрелах невиновных чекистами Слезкин упомянуть не рискнул. — Б. С.), не может быть свободной… Я до сих пор помню ваш рассказ о гуманном человеке. Вы нанизываете один случай за другим, собираете их в своей памяти и ничего уж не можете видеть, кроме этого. Вы приходите в ужас от созданной вами картины и заставляете бояться других. Только грязь, разорение, убийства видите вы в революции, как на войне вы видели только искалеченные тела, разорванные члены и кровь. А зачем была кровь, во имя чего люди шли и умирали, вы не хотите видеть, потому что это, по-вашему глупо. Откуда разорение, грязь, предательство этого вы знать не хотите. Как этому помочь, как это изжить — вы тоже не думаете. Голод, вши, убийства — говорите вы, пряча голову, как страус. Значит, я должна ненавидеть Россию и революцию и отвернуться от того, что мне кажется необычайным. Но вам это не удастся. Слышите — не удастся! Я сама слишком замучилась, слишком передумала, чтобы иметь свое мнение. И если кто-нибудь виноват в том, что происходит тяжелого и дурного, так это вы — вы все, стонущие, злобствующие, критикующие и ничего не делающие для того, чтобы скорее изжить трудные дни». В «Девушке с гор» прямо упоминалась и наркомания Алексея Васильевича (читай: Булгакова), и его дезертирство из всех армий гражданской войны, в том числе и из красной, не даром свой будущий роман «он назвал бы «Дезертир», если бы только не эта глупая читательская манера всегда видеть в герое романа автора».

Важной причиной негативного изображения Алексея Васильевича в «Девушке с гор», возможно, было то, что Слезкин сознавал моральное превосходство Булгакова. Ведь автор Ю. С. С. не поступался своими убеждениями в антигуманности и разрушительности революции, не желая признавать ее даже в конъюнктурных целях. Сам же Слезкин, выходец из дворянской семьи, сын генерала, в студенческие годы примыкал к большевикам, а в революцию 1905–1907 гг. в большевистской фракции на юридическом факультете Петербургского университета даже редактировал альманах «Грядущий день», с антибольшевистским булгаковским фельетоном «Грядущие перспективы» никак не связанный, и будущее России представлявшим совсем по-другому. Позднее писатель отошел от большевиков ради занятия литературой, и в начале 20-х годов принимал советскую власть уже не по внутреннему убеждению, а лишь с целью обеспечить себе возможность добывать средства к существованию литературным трудом. В искренность автора «Девушки с гор» Булгаков не верил, а тот, в свою очередь, не мог простить своему другу отказ демонстрировать лояльность новой власти.

В Ю.С.С., писавшемся, когда отношения между Булгаковым и Слезкиным еще не претерпели драматического ухудшения, тем не менее отмечалась некая беспринципность, свойственная персонажу статьи: «Галдин (герой романа «Помещик Галдин» (1911). — Б. С.) Ю. Слезкина и Карамзинов Достоевского люди одной среды, но лишь стоящие на ее крайних полюсах. Первый — барская деревня, второй — лощеный европеизм. Первый — низ лестницы, второй — ее верхушка.

И тех и других Ю. Слезкин умеет писать, но, изображая их, проникаясь их чувствами, в те моменты, когда становится особенно выпуклым, являет волей-неволей и сам черты Карамзинова. И быть иначе не может. Фигура из злобного гениального пасквиля Достоевского (столь резко аттестует Булгаков роман «Бесы» (1871–1872). — Б. С.) — тонкий наблюдатель, известный писатель». Когда в «Белой гвардии» во сне перед Алексеем Турбиным предстает Карамзинов как кошмар «в брюках в крупную клетку» и глумливо произносит свою замечательную фразу: «русскому человеку честь — одно только лишнее бремя…», в этом образе при желании можно найти что-то не только от героя Достоевского, но и от Слезкина, готового в своих произведениях поступиться честным изображением действительности ради соображений идеологической конъюнктуры.