Булгаков

Тут даже слова «черт их знает» не только символизируют участие нечистой силы в этой нечаянной встрече, но и лексически перебивают литературно правильную речь героя разговорным выражением. В булгаковском описании намеренно нет ничего лишнего. Не только не указывается, разумеется, что Тверская находится в Москве, но и сама улица описывается как заведомо известная собеседнику (и читателям), поскольку важно здесь лишь то, что по Тверской одновременно идут тысячи людей. И в портрете Маргариты выделяется только одна черта, поразившая Мастера: одиночество в глазах.

Слезкинский же пассаж из «Парижских фиалок» блестяще спародирован в «Мастере и Маргарите» в сцене встречи Азазелло с Маргаритой на скамеечке в Александровском саду. Азазелло — «маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове. Галстук был яркий». Слащавый господин в котелке Слезкина превратился в щеголя-демона, и разговаривают они с Маргаритой не о времени (который час?), а об обретшем вечный покой Михаиле Александровиче Берлиозе, которого хоронят без головы, ибо ее похитил другой подручный Воланда — Бегемот.

Булгаковский Мастер — иной, чем герой Ю. С. С. Булгаков утверждает: «Как бы ни пришептывал Ю. Слезкин a la Карамзинов, все же он настоящий мастер». Однако слезкинское мастерство — чисто фабульное, это не более чем умение создать красивую ложь, которая должна понравиться читателям. У Булгакова же Мастер — автор гениального романа о Понтии Пилате — стремится постичь художественную и этическую истину, но не в силах повторить нравственный подвиг Иешуа Га-Ноцри — бестрепетно отдать жизнь за право всегда и всюду говорить правду.

«Я УБИЛ», рассказ. Опубликован: Медицинский работник, М., 1926, №№ 44, 45. Главное действующее лицо Я. у. — автобиографический доктор Яшвин. Рассказ примыкает к ранее опубликованному в том же журнале «Медицинский работник» циклу «Записки юного врача» и появившемуся там же позднее рассказу (или повести) «Морфий». В Я у., как и в рассказе «В ночь на 3-е число» (1922) и в романе «Белая гвардия» (1924) запечатлено потрясшее Булгакова в ночь со 2-го на 3-е февраля 1919 г. в Киеве у Цепного моста убийство. В Я у. глава петлюровцев полковник Лещенко (в «Белой гвардии» и рассказе «В ночь на 3-е число» — полковник Мащенко) рукояткой пистолета убивает неизвестного дезертира на глазах доктора. Я у. — единственный рассказ, где интеллигент, имеющий автобиографические черты, действительно, а не только в воображении, как доктор Бакалейников из «В ночь на 3-е число» и доктор Турбин из «Белой гвардии», карает палача-петлюровца. Последней каплей, переполнившей чашу терпения доктора Яшвина, стали обвинения, брошенные ему в лицо женщиной, мужа которой расстреляли петлюровцы: «Какой вы подлец… вы в университете обучались — и с этой рванью… На их стороне и перевязочки делаете?! Он человека по лицу лупит и лупит. Пока с ума не свел… А вы ему перевязочку делаете?..» На убийство Яшвина провоцирует приказ Лещенко дать женщине 25 шомполов. Вместо перевязки, доктор стреляет полковнику в голову из браунинга. Бакалейникову и Турбину для этого требуются воображаемые большевики-матросы и они потом корят себя «интеллигентской мразью» за трусость и нерешительность. Доктор же Яшвин в конце рассказа с удовлетворением констатирует: «- О, будьте покойны. Я убил. Поверьте моему хирургическому опыту». Как и «Налет» (1923), Я у. представляет собой рассказ героя уже в мирной обстановке о событиях гражданской войны. Я у. — последнее по времени создания произведение, где перед интеллигентом встает дилемма, убивать или не убивать палача. Вероятно, к 1926 г. Булгаков пришел к убеждению, что в случае повторения ситуации ночи со 2-го на 3-е февраля 1919 г. он бы теперь действовал решительно и беспощадно. Подобная перемена связана с общим изменением состояния интеллигенции в послереволюционный период. Еще в большом фельетоне «Столица в блокноте» (1922–1923) Булгаков отмечал с грустью: «После революции народилась новая, железная интеллигенция». Доктор Яшвин как раз и есть представитель этой «железной интеллигенции», которая «и мебель может грузить, и дрова колоть, и рентгеном заниматься». Только он перенесен со своим опытом и настроениями 20-х годов в февраль 1919 г., время разгара гражданской войны, и в тех обстоятельствах действует как бы уже с новым менталитетом. Сам Булгаков и родственные ему по мышлению интеллигенты тогда на насилие еще не были способны.