Булавин (СИ, ч.1-2)

  С гиканьем, на меня мчится грузный и плечистый батыр, овечий тулупчик на его теле распахнут, рот исказил крик, а лицо распаренное и злое. В его руке покачивается длинное копье и, если бы я растерялся, то меня как бабочку на булавку насадили, но все эти штуки мне знакомы. Очередной удар по бокам Будина, он злится, и делает резкий рывок в сторону. Ногаец проскакивает мимо, а я, перегнувшись в его сторону, бью вражину в шею. Приземистый степной конек уносит своего уже бездыханного всадника, а я нахожу командарма и докладываю:

  - Атаман, ворота отбили! Пора отходить!

  - Отходим! По-вод вле-во!

  Кумшацкий командует всем нашим казакам, и моим, и своим. Новый разворот коней. На секунду казаки отрываются от противника и нестройной гурьбой влетают в городок. Налетчики мчатся следом, но их встречают выстрелами из полутора десятков огнестрелов. Наземь валится сразу несколько налетчиков, и их нестойкие товарищи, не выдержав стрельбы, откатываются в поле.

  Тем временем, наступает серый и промозглый осенний день. По небу, по-прежнему летят темные тучи, но дождя все еще нет. Пока передышка, на месте ворот появляется бревенчатая баррикада. Закубанцы в поле, не атакуют и не наступают. И, в общем-то, их не так уж и много, после первого боестолкновения немногим более двух сотен, так что, если ничего не изменится, то к вечеру, когда люди и кони отдохнут, мы покинем городок и, все вместе, налетим на врага. У Кумшацкого два десятка в строю, мои почти все целы, только четверых потерял, да самих местных казаков пять десятков, так что ногайцев раскидаем. Однако степняки чего-то ждут, видимо, подкреплений, и если это так, то нам придется тяжко и, по крайней мере, сутки, до подхода казаков с других городков, нам придется драться самим по себе. Помощь будет, это ясно, в степи дозоры, да и калмыки должны за налетчиками пойти. Однако как лучше поступить в данной непростой ситуации, не понятно.

  Наблюдая за ногайцами, я взобрался на палисад, и вскоре ко мне присоединились еще двое, Кумшацкий и атаман Нижнего Чира Алексей Чернов. В молчании, мы простояли минут пять, и я спросил командарма:

  - Дядька Максим, как думаешь, откуда здесь ногайцы?

  - Считаешь, что они за моей головой охотятся?

  Кумшацкий сразу сообразил, к чему я веду.

  - Да.

  - Объяснись.

  - Сам знаешь, они подданные Турции, а с Ахмедом у нас мир, и с Кубани, от казаков, никаких тревожных вестей не приходило. Значит, налет спонтанный. Но ногайцы, которых мы видим, воины справные, одеты, более-менее, одинаково, и кони у них одной масти. Вот и получается, что это нукеры кого-то из ханов.

  Командарм вновь посмотрел в поле, в задумчивости, ладонью огладил свою шикарную черную с проседью бороду, пожевал губами и согласился со мной:

  - Действительно, так и есть.

  - Пленных не взяли?

  - Куда там. Пока бились, не до того было, а тех, что на воротах закрепились и створки сломали, всех перебили.

  - Жаль, а то бы узнали, кто у них за главного.

  - Это я и так знаю, - Кумшацкий кивнул на один из бунчуков, который колыхался над крутящейся в поле конной массой. - Хан этих нукеров Чар-Аслан. Служит туркам, но с бакинскими купцами дела ведет. Давно к персам склоняется, и слух ходил, что у него в Дербенте дом есть.

  - Тогда понятно, кто их на тебя натравил.

  - Понятно, - на мгновение, командарм сощурил глаза, всмотрелся вдаль, и добавил: - А вот и подкрепление, которое ногайцы ждут.

  Посмотрев туда же, куда и Кумшацкий, мы с Черновым увидели темную волну, которая катилась по степи, а спустя еще несколько минут, осознали, что скоро нам придется очень туго, так как степняков было как минимум тысячи три. Вот это попали! Городок укреплен слабенько, пушек нет, и мазаные глиняные хатки за нашей спиной, после того как мы палисад оставим, а нам его не удержать, препятствием для ногайцев не станут.

  - Знаете что, атаманы, - Кумшацкий в задумчивости посмотрел на нас. - Раз закубанцы за мной пришли, то я, наверное, на переговоры к ним выйду. Если выяснится, что дело во мне, то отдамся в их руки.

  - Чушь! - Чернов обеими руками схватил командарма за плечи. - Они разозлены, и в любом случае на городок кинутся.

  - Может быть и так, но шанс, что они не останутся, тоже имеется.

  - Нет! - Я решил поддержать нижнечирского атамана. - Это урон всей казацкой чести. Нам нельзя свою слабость показать. Будем биться!

  - Коль так, - командарм расправил свои широкие плечи и плотнее надвинул на голову папаху, - принимаю командование на себя. Чернов, всех женщин и детей в подвалы. Никифор, ты со своими ватажниками будешь держать баррикаду на воротах. Я займусь палисадом и наиболее крепкие хаты под оборону посмотрю. Давай, атаманы! Не спать!

  Мы спустились со стены, и вскоре вместе со своими ватажниками я укреплял хлипкую баррикаду на въезде в городок. За пятнадцать минут, ровно столько времени имелось до начала штурма, сделать успели не так уж и много, но с наскока нас было не взять.

  - Идут!