Букелларий

Правый фланг поведет в атаку Карл Мартелл. Мне кажется, он начал завидовать моей популярности у букеллариев, поэтому решил отметиться в важном сражении. Если быть честным, важное оно только в том смысле, что с маврами. Нас больше раза в полтора и тяжелая конница составляет процентов шестьдесят нашей армии, а у мавров ее почти нет. Большую часть пехотинцев мы оставили возле Нарбонны, чтобы гарнизон не ударил нам в спину. Зато у врага много лучников, размещенных на флангах на склонах холмов, поросших маквисом и труднодоступных для конницы. Когда мы пойдем в атаку, окажемся под их обстрелом. Наши враги выбрали удачное место для боя. Как рассказал гребец-гот, сбежавший с вражеской галеры, командует маврами эмир Умар ибн Халид, набравшийся полководческого опыта в войнах с восточными римлянами, а сильный враг — лучший учитель. Я предлагал мажордому всех франков отказаться от обычной схемы, поставить конницу в центре, а пехоту на флангах, чтобы сперва согнала лучников со склонов. Меня не послушали. Карл Мартелл решил, что справимся лобовой атакой. Он поверил в непобедимость тяжелой конницы, потому что, в отличие от меня, не видел, что могут сделать с ней хорошие лучники, до которых трудно добраться. Маврские, конечно, не дотягивают до будущих английских длиннолучников, не говоря уже о монгольских стрелках, но их достаточно много. Я проинструктировал подчиненных, чтобы держались подальше от склона холма и четко выполняли мои приказы, то есть следовали за мной без страха и сомнений.

Сражение начал наш правый фланг. Пошли широкой лавой почти впритык к склону холма. Светло-коричневой пыли подняли столько, что я сперва не видел, как их обстреливали. Да и некогда было рассматривать. Я ударил Буцефала шпорами в бока — и поскакал к вражеской фаланге, постепенно смещаясь вправо, подальше от лучников, намериваясь ударить в центр ее. Скакал легкой рысью. До врагов было метров семьсот, успеем разогнаться. Тяжелое длинное копье колотило по моему правому плечу, защищенному ламинарным оплечьем, которое звякало каждый раз, добавляя к гулкому перестуку копыт звонкие ноты, словно одиночные литавры в большом оркестре барабанщиков.

Когда преодолели больше половины дистанции до врагов, ветер прибил пыль, поднятую нашим правым флангом, и я увидел в правой части долины вдоль склона холма «дорогу» из десятков, если ни сотен, трупов, конских и человеческих. Между ними двигались жеребцы без всадников и безлошадные воины, которые пытались их отловить, прикрываясь щитами от стрел. Уцелевшие всадники, описав дугу и оказавшись ближе к центру долины, скакали в обратном направлении.

Увидев это, я начал поворачивать вправо, чтобы, так сказать, лечь на обратный курс. Скакавшие справа от меня быстро сообразили, что собираюсь сделать, последовали примеру. Никто не хотел быть нашпигованным стрелами. Мы развернулись по дуге малого круга, поскакали на исходную позицию, оставив в долине лишь несколько пораженных стрелами лошадей и воинов, которые слишком приблизились к вражеским лучникам.

Если бы мавры погнались за нами, могли бы выиграть сражение. Наша пехота не поняла бы, в чем дело, решила бы, что мы разбиты, удираем, и побежала бы. В сражении важно не упустить момент, когда надо смываться, особенно пехотинцам, у которых, в отличие от всадников, меньше шансов оторваться от погони. Наши враги, видимо, решили, что это хитрый маневр, что выманиваем их с крепкой позиции — сами делали так постоянно — и остались на месте.

Карл Мартелл был жив и даже не ранен, что при его надежных доспехах не удивительно. Когда я подъезжал неторопливо, мажордом всех франков стоял возле своего коня, держа в руке шлем, и с красным, потным лицом и прилипшими ко лбу, темными прядями волос распекал какого-то из своих подчиненных. В наших бедах всегда виноват кто-то другой.

Увидев меня, Карл Мартелл жестом послал бедолагу к черту, после чего бросил мне гневно:

— Ты потому отстал, что знал, что так и будет?!

— Предполагал, — спокойно ответил я.

Мажордом всех франков собирался еще что-то выпалить, наверное, обвинить меня в предательстве, но сдержался, лишь засопел громко, как кузнечные меха.

— Ни на кого нельзя положиться! — молвил он спокойнее и посмотрел на меня все еще сердито, ожидая, наверное, напоминания, что я советовал атаковать по-другому. Не дождавшись, приказал властно, но уже почти без отрицательных эмоций: — Перестраиваемся! Пехоту разделить поровну и разместить на флангах, а всю конницу собрать в центре!

Перегруппировка заняла около часа. Для франков, как и для остальных германцев, выполнение даже примитивных маневров все еще тяжкая задача. Они хорошо умеют двигаться вперед-назад и иногда получается обогнуть врага и ударить во фланг и тыл, но вот просто разделиться на две части и разойтись на края долины — это для них сложно. Конница собралась в центре быстрее. Карл Мартелл занял место в первой шеренге слева от меня, следуя моему совету, который на этот раз был принят без возражений.