Будь ножом моим

Ты увидишь, настанет день, когда мы будем седыми и мудрыми, когда эти войны между нами прекратятся. Ты прижмешь меня к себе и скажешь: «Как мудро ты поступила тогда, что не сдалась, что повела себя, как надо – пришла на место нашей встречи и ждала, ждала и была там столько, сколько мне было нужно».

Ладно, рассказываю. Это случилось, когда мы совершали один из самых раздражающих домашних ритуалов – готовили ежемесячный налоговый отчет. Вероятно, ты близко знаком с этим конкретным бременем независимости (из-за твоего собственного бизнеса, верно?). Амос должен отчитываться за доход, который он получает от частных лекций. Это всегда очень небольшая сумма, явно не стоящая таких переживаний, и мне нужно ему помогать, потому что он полностью беспомощен перед таблицами и диаграммами. В то время как я жрица практичности…

Раньше я терпеть не могла этим заниматься. Кто я? Бухгалтер? И эти сложные расчеты, которые нужно проделать для выявления процента налогов на такой крошечных доход. Но однажды я обнаружила в этом и приятную сторону. Это еще один способ воссоздать различные маленькие события, важные для жизни нашей семьи, и прожить их. Например, покупка обуви большего размера для Йохая, ужин в ресторане с друзьями. (А еще – невероятное количество денег, потраченное в последние месяцы на конверты и марки…)

Амос спросил у меня, что не так, пока я вбивала эти числа. Я не могла говорить. Просто потому, что боялась, что стоит мне начать, как меня захлестнут бурные реки слез.

Мое лицо горело. Конечно же, Амос это видел. Но мы продолжали работать в молчании, пока я не пришла в себя.

Мы работали вместе в молчании почти полчаса. В результате мы узнали, сколько нужно будет уплатить в этом месяце (оказалось, что довольно много).

Затем мы перешли на балкон и присели. Было темно, но мы не включали свет. Обычно присутствие Амоса сразу меня успокаивает, но я ощущала, что сегодня и он сам был напряжен, как-то насторожен. Его напряжение обвилось вокруг меня, и, сказать честно, я немного забеспокоилась.

А затем он просто сказал: «Ты влюблена, Мириам».

И я сказала «да». Прежде чем поняла, что говорю. Потому что, едва услышав это слово, я ощутила такое движение внутри меня —

Что я до сих пор не могу его описать.

В последнем письме я не рассказывала об этом в деталях. Вообще, я начинаю думать, что в том письме рассказала слишком мало или, возможно, слишком много? Я ведь знала, что многое зависит от того, как именно я перескажу тебе тот разговор.

Опять-таки, я переживаю из-за твоего «избирательного слуха» и даже больше, из-за нашего «коллективного слуха».

Но в голове у меня постоянно гудит хор голосов: ты что, с луны свалилась? Сколько еще будешь обманывать сама себя? Неужели ты не понимаешь, что он имел в виду не то, что написал? Что он искренне, честно не способен преодолеть себя? Семь месяцев ты переписывалась с человеком, который представился чужим именем. Кто знает, что еще он придумал? Нет, правда, посмотри на себя: твоему мужу пришлось вместо тебя прийти к мысли, что ты влюблена в другого мужчину. Ты же сама была не в силах это понять. И что ты извлекла из этого урока жизни?

Мне неспокойно. Не так я хотела тебя сегодня встретить.

А ты в это веришь? Я никогда, ни разу, не произносила про себя эти простые слова, это одно спасительное слово (и только сейчас я начинаю понимать, как оно обязывает). И я давала этому чувству столько описаний, слишком много описаний, и много имен. Преимущественно твоих.

Так как же возможно, что лишь когда я услышала это от Амоса —

Великая фуга, правда, ну правда же. Следовало быть осторожней. А ты о чем думала, позволив своим мыслям плыть по ее волнам в такой день? Ведь даже в обычные дни она бывает чересчур. Почему ты слушаешь ее сейчас, раз за разом? Будто сеть, наброшенная сверху, скручивает тебя и не дает пошевелиться. А в этих нотах, звучащих в унисон, например, может показаться, что тебе дали передышку, да? Казалось, что ты можешь радоваться, ликовать, отвести душу? Казалось, ты вот-вот пустишься в пляс? Но тут вступает виолончель, разрывая тебя на части.

Как ты вообще вошел в мою жизнь? Как вышло, что я оказалась столь беззащитна? Ты даже не в окно влез. Просто обнаружил какую-то незаметную калитку, трещину в заборе и вошел, пронзив мое сердце.

Сегодня утром купила пачку сигарет Time. Вышла из поселка и выкурила три, одну за другой. Даже в старших классах, даже когда мы засиживались в кафе «Таамон» и все вокруг курили, я всегда отказывалась. И вот сейчас, в сорок лет.

Ужасно, как жжет легкие. Будто пламя опаляет меня изнутри.

Ужасно, как это жжение дарует мне облегчение.