Читаем Брусиловский прорыв полностью

“Ваше благородие, — смущенно говорит мне фельдфебель, бывший все время с нами, — а я совсем и забыл Вам сказать — ведь люди-то за обедом в резерв пошли!” Я набрасываюсь на него: “Как же ты, брат, такие вещи забываешь; теперь, чего доброго, кого-нибудь там ранило!” [Пули опаснее всего — в так наз. батальонных резервах, потому что там они на излете и летят низко, да и люди там не прикрыты окопами.] И действительно, не прошли мы ста шагов, как нам попался санитар, бегущий с индивидуальным пакетом в руках.“Ты куда?” — “Да там, в резерве, говорят, кого-то ранило”. — “Хорошо, беги. А ты, фельдфебель, узнай, кто ранен, и пошли туда еще 3-х санитар с носилками, на всякий случай. Я пройду в 1-ю роту”. — “Слушаюсь!” Проходим дальше, показываем доктору действие нашего бомбомета, затем они уходят, а я захожу в землянку командира 1-й роты. Сидим с ним, болтаем. Подходит телефонист: “Ваше благородие, Вы будете командир 2-й роты?” — “Я”. — “Вас спрашивает командир резервной роты”. Беру трубку: “У телефона прап. Герасимов!” — “Говорит прап. Шашин. Тут у Вас убило рядового; так вот, — остались деньги 5 руб. 46 коп. и часы. Он просил послать это жене”. — “Хорошо. Пришлите их, пожалуйста, ко мне. Куда ранило?” — “В живот и там осталась. До свиданья! Кланяйтесь командиру 1-й роты”. Побеседовавши о разных разностях еще немного, направляюсь к себе.

Фельдфебель встречает по дороге: “Ваше благородие, там в нашу роту 8 лопат прислали, так как с ними прикажете?” — “Раздать повзводно”. — “Слушаюсь. А потом у нас убило Сидоренку”. — “Эх! Как на грех, хороших солдат выбивают”. — “Так точно. Сапоги с него я приказал снять. Тут у нас у одного плохие, так я велю ему их выдать”. — “Хорошо”. — “А как, Ваше благородие, прикажите с шинелью? Надо бы тоже снять, да уж очень кровью залита”. — “Ну, что ж, куда ни шло, похороним в шинели. Могилу рыть послал?” — “Так точно”. — “Ладно. А насчет священника я потолкую. Тут, кстати, сегодня утром в 6-й роте пулеметчика убило. Вместе их и похороним”.

Вечером ко мне заходил полковой священник. — “Что, батюшка, хоронить приехали?” — “Уже похоронил”. — “Жаль, а мне из штаба полка обещали гроб прислать”. Батюшка машет рукой: “Эх, полноте, — не все ли ему равно!” “Вот здравый взгляд: конечно безразлично”. Ну, что же рассказать еще об одной смерти? Вот, собственно и все. Через несколько дней появится в приказе: “Рядовой 2-й роты Порфирий Сидоренко, убитый на позиции у деревни… исключается с денежного, приварочного, чайного, мыльного и табачного довольствия”. Жизнь кончена и подведен итог…»

Согласитесь, сильный документ. Причём воспитание в семье таково, что Евгений и пугать родителей не намерен, и привирать открыто не может. Ещё хочу, для ясности, остановиться на одной фразе письма: «Да и Бог с ними — с “героями”. При мысли о них, мне почему-то всегда вспоминается глупая рожа “героического” Козьмы Крючкова на обложке дешевых папирос. Не для дешевых подвигов и славы я сюда пошел». По-моему, отношение к казённому герою на передовой тут выражено без обиняков. Однако белорусский историк Вячеслав Бондаренко в своей книге серии ЖЗЛ «Герои Первой мировой» вдруг решил вывести «виновником» такого отношения к Крючкову… молодого Михаила Шолохова. Он пишет: «Сам факт схватки Крючкова с множеством вражеских всадников Шолохов замолчать не смог, но всё же не удержался от того, чтобы снизить число немцев с 11 до 8, а саму картину боя “подать” сухо, без особых эмоций: “В стороне человек восемь драгун огарновали Крючкова. Его хотели взять живьем, но он, подняв на дыбы коня, вихляясь всем телом, отбивался шашкой до тех пор, пока ее не выбили. Выхватив у ближайшего немца пику, он развернул ее, как на ученье. Отхлынувшие немцы щепили ее палашами”. Согласитесь, никаким особенным “героизмом” от этого фрагмента не пахнет — просто кавалерийская сшибка с врагом. Количество убитых Крючковым драгун Шолохов не сообщает, равно как не говорит и о том, сколько ранений получил каждый участник сражения.

Перейти на страницу:

Все книги серии Военные тайны XX века

Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество
Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество

Русско-китайские отношения в XVII–XX веках до сих пор остаются белым пятном нашей истории. Почему русские появились на Камчатке и Чукотке в середине XVII века, а в устье Амура — лишь через два века, хотя с точки зрения удобства пути и климатических условий все должно было быть наоборот? Как в 1904 году русский флот оказался в Порт-Артуре, а русская армия — в Маньчжурии? Почему русские войска штурмовали Пекин в 1900 году? Почему СССР участвовал в битве за Формозский пролив в 1949–1959 годах?Об этом и многом другом рассказывается в книге историка А.Б.Широкорада. Автор сочетает популярное изложение материала с большим объемом важной информации, что делает книгу интересной для самого широкого круга читателей.

Александр Борисович Широкорад

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука