Бронебойный экипаж

Генерал Карлофф поежился, поправляя наброшенную на плечи шинель, потом все же решил встать из глубокого кресла возле натопленной русской печи. Ему было неприятно все. И этот эсэсовец, которого прислали из Берлина, и его грязные сапоги и забрызганный по колено черный плащ. С сапог уже нападали куски грязи на цветные русские половики, расстеленные на всех полах этого деревенского дома. Самого большого и чистого из всех, что смогли найти для генерала его адъютанты. И этот дом ему был неприятен, и эта русская осень, от которой раскисли все дороги, точнее, те накатанные колеи, где не было ни каменной брусчатки, ни асфальта. В этой грязи вязли даже танки. А потом ранняя зима, морозы, замерзшие солдаты, которым так долго не присылали зимнего обмундирования. Да и что могли прислать, когда в Европе представления не имели о том, что такое русские морозы. И не хотели знать, полагая, что Москву удастся взять до холодов. А за весь октябрь столбик термометра уже несколько раз опускался ниже десяти градусов по Цельсию.

— Вы из гестапо? — небрежно спросил генерал, рассматривая оберштурмбаннфюрера.

— Не имею чести, — дернул щекой офицер. — Я представляю СД.

Прибежавший заспанный адъютант замер с вопросительным выражением лица в дверях. Генерал велел проводить гостя в комнату для совещаний и помочь ему почиститься. Пока оберштурмбаннфюрера приводили в порядок, генерал просмотрел еще раз последние шифровки из Ставки. Ага, вот она… «представителя службы безопасности по вопросам секретного русского оружия». Два дня назад генерал не придал значения шифровке, полагая, что это очередная фантазия штабистов в Берлине, которые выдумывают все что угодно, лишь бы только подчеркнуть значимость своего департамента в глазах фюрера. Жаль, что погиб майор Герхард. Что-то он там по телефону докладывал моему адъютанту. Буквально за несколько часов до нападения русских на город. Значит, русские атаковали этот Лыков Отрог не от отчаяния, что их зажали в лесах мобильные танковые группы? И они не пришли сюда, чтобы занять выгодные оборонительные позиции? А если они действительно шли не на аэродром в Большанах?

Генерал взялся за трубку полевого телефона.

— Рихард, зайдите ко мне.

Адъютант появился через минуту. Он поспешно подошел к креслу, в которое снова уселся генерал.

— Вспомните, Рихард, — глядя на огонь в печи, сказал Карлофф, — о чем у вас был телефонный разговор с комендантом гарнизона в Лыковом Отроге?

— Я вам тогда докладывал, — осторожно напомнил лейтенант, — майор Герхард был обеспокоен тем, что у него недостаточно сил для обороны города. Разговор был в связи с информацией о появившейся в лесах механизированной группе русских. Вы приказали передать майору, чтобы он не беспокоился, что русских ни в коей мере не может интересовать эта дыра. Что целями таких рейдов бывают только стратегические объекты.

— Не то, Рихард, не то! — недовольно покачал генерал головой. — У него там были какие-то специалисты из артиллерийского инженерного управления группы армий Центр.

— Так точно! — обрадовался адъютант тому, что вспомнил, наконец, о чем шла речь. — Специалисты считали, что на складах в Лыковом Отроге хранились ракетные снаряды для русских реактивных минометов. Они там нашли накладные или секретные предписания русских о доставке этих снарядов для подготовки контрнаступления, которое так у русских и не состоялось. Мы им тогда возразили, что русская установка секретная, снаряды к ним у русских тоже секретные и они просто так на складах не могут валяться. А потом майор докладывал о погибшей русской разведгруппе, которая что-то искала на шоссе, ведущем от Лыкова Отрога в Смоленск. Там очень много разбитой и сожженной техники. Отходили войска, беженцы, эвакуировались заводы. Шоссе было просто запружено техникой. Наши самолеты устроили там ад. И русские что-то искали среди этой техники.

— Теперь мне понятно, почему мне безропотно дают любые силы, для того чтобы я снова отбил город. Понятно, почему от меня требуют немедленно выбить оттуда русских. И теперь совершенно очевидно, что в Лыковом Отроге работала не группа специалистов из инженерного артиллерийского управления. Вот почему так быстро узнали в Берлине. Где наш гость?

— Как вы и приказали, я проводил его в комнату для совещаний. Думаю, что оберштурмбаннфюрера уже привели в надлежащий вид. Прикажете подать туда кофе?

— Нет, лучше коньяк.

Генерал с сожалением вспоминал Польшу. Там он мог себе позволить занять старинный замок под штаб и личные апартаменты. Там были гобелены XVI века, картины кисти известных мастеров, там были большие камины, которые за считаные минуты нагревали залу до комфортной температуры. В тех стенах, где жила сама история, думалось легко и продуктивно. А здесь, в этих русских деревянных срубах, где из мебели только деревянная лавка и такой же стол, где тесно, думалось очень плохо. Даже вот этот старинный русский дом, состоящий из четырех проходных комнат, давил на генерала, будил нехорошие ощущения.