Брокен-Харбор

— Сломался Конан Бреннан, — сказал я. — Вот человек, которому нечего терять — у него нет ни работы, ни дома, ни семьи, ни даже рассудка. Ставлю любую сумму — порывшись в его жизни, мы не найдем крепкой компании друзей и близких. Бреннана ничто не держит. Кроме Спейнов, ему некого любить. Последний год он жил словно какой-то отшельник или Унабомбер — только для того, чтобы следить за ними. Даже твоя собственная теорийка строится на том факте, что Конор — неадекватный выродок, который, черт побери, шпионил за Спейнами в три часа ночи. Ричи, у парня плохо с головой. И от этого не отмахнешься.

За спиной у Ричи, в резком белом свете комнаты для допросов, Конор положил ручку и стал тереть глаза — в унылом, безостановочном ритме. Я подумал о том, сколько он уже не спал.

— Помнишь, мы говорили о самом простом решении? Оно сидит у тебя за спиной. Если найдешь доказательства того, что Пэт был конченым подонком, избивал жену и детей до полусмерти и готовился уйти от них к модели из Украины, тогда и приходи. А пока что я ставлю на психа.

— Вы же сами говорили, что «псих» — не мотив, — возразил Ричи. — То, что его расстраивали несчастья Спейнов, — это ерунда. Проблемы у них начались много месяцев назад. И вы хотите меня убедить, что позапрошлой ночью он ни с того ни с сего — да так быстро, что даже не хватило времени убраться в логове, — решил: «По телику ничего нет… А, знаю, что делать, пойду-ка я к Спейнам и всех укокошу»? Да ладно. Вы говорите, что у Пэта Спейна не было мотива. Черт побери, а у этого парня какой мотив? Нахрена было их убивать?

Помимо прочего, убийство уникально тем, что только оно заставляет нас задаваться вопросом «почему?». Ограбления, изнасилования, мошенничество, торговля наркотиками — у каждого преступления из этого грязного списка есть свои грязные, готовые, «встроенные» объяснения. Все, что нужно следователю, — это отнести преступника к одной из стандартных категорий. А вот расследование убийства требует ответов.

Некоторым детективам наплевать. И формально они правы: если можешь доказать кто, закон не обязывает тебя доказывать почему. Однако мне не все равно. Однажды мне досталось дело — человека без всякой причины застрелили из проезжавшего мимо автомобиля. Уже после того, как мы задержали убийцу и добыли улики, с которыми десять раз могли бы его засадить, я потратил несколько недель на обстоятельные беседы со всем ненавидящим копов отребьем из его вонючего района, пока один из них не проболтался, что дядя жертвы работал в магазине и отказался продать двенадцатилетней сестре убийцы пачку сигарет. В тот день, когда мы перестанем задаваться вопросом «почему?», в тот день, когда мы решим, что «по кочану» — приемлемая причина оборвать жизнь, в тот день мы отойдем от черты перед входом в пещеру и впустим внутрь диких зверей.

— Уж поверь, детектив, я это выясню, — сказал я. — Мы поговорим со знакомыми Бреннана, обыщем его квартиру, залезем в компьютер Спейнов — а возможно, и Бреннана, — скрупулезно проанализируем данные криминалистической экспертизы… Где-то там найдется мотив. Извини, если не собрал все кусочки головоломки за первые сорок восемь часов, но, уверяю тебя, я их найду. А теперь давай заберем эти долбаные показания и пойдем домой.

Я направился к двери, однако Ричи остался на месте.

— Напарники, — сказал он. — Утром вы говорили, что мы напарники.

— Да, так и есть. И что?

— Значит, вы не можете решать за нас обоих. Мы принимаем решения вместе. И я говорю, что нельзя снимать подозрения с Пэта Спейна.

Его поза — ноги широко расставлены, плечи распрямлены — говорила о том, что без боя он не уступит. Мы оба знали, что я могу запихнуть его обратно в коробку и захлопнуть крышку. Один плохой отчет от меня — и Ричи вышвырнут из Убийств и вернут в Транспортные преступления или Наркотики еще на несколько лет, а то и навсегда. Стоило мне на это тонко намекнуть, и он бы заткнулся, дописал бумажки по Конору и оставил Пэта Спейна в покое. И на этом закончилось бы робкое взаимопонимание, установившееся между нами на больничной парковке менее суток назад.

— Ладно. — Я снова закрыл дверь, привалился к стене и попытался расслабить плечи. — Ладно. Вот что я предлагаю. Всю следующую неделю мы будем рыться в подноготной Конора Бреннана, чтобы дело не развалилось, — если, конечно, он тот, кто нам нужен. Параллельно мы можем заниматься Пэтом Спейном. Главному инспектору О’Келли эта идея понравится еще меньше, чем мне, — он скажет, что мы даром тратим время и ресурсы, — так что трубить о своих занятиях мы не будем. Если — то есть когда — все вскроется, мы скажем, что просто хотим быть уверены, что защита Бреннана не представит в суд какой-нибудь компромат на Пэта. Работать придется допоздна, но если ты справишься, то и я тоже.

Ричи, казалось, засыпал стоя, но он был молод, так что пара часов все исправит.

— Я справлюсь.

— Не сомневаюсь. Если найдем веские улики против Пэта, то переосмыслим нашу позицию и выстроим новую версию. Как тебе такой план?

Он кивнул:

— Звучит неплохо.