Брокен-Харбор

— Ничуть не сомневаюсь, что они любили друг друга. Но если девочка-подросток начинает понимать, что ей предстоит провести всю жизнь с одним-единственным мужчиной, она может запаниковать и захотеть немного развеяться с кем-то другим, прежде чем остепениться. Это еще не значит, что она шлюха.

Фиона так резко трясла головой, что волосы мотались из стороны в сторону.

— Вы не понимаете. Дженни… Она все делает как надо. Даже если бы она не любила Пэта — а она была от него без ума, — то все равно ни за что бы ему не изменила. Никого бы даже не поцеловала.

Фиона говорила правду, но это не означало, что она права. Как только разум Конора сорвался со швартов, один давний поцелуй мог превратиться в миллион восхитительных возможностей, манящих, но недосягаемых.

— Ясно. А она не могла поговорить с Конором начистоту?

— Не думаю. Чего ради? Какой в этом толк? Всем только стало бы неловко, к тому же это могло испортить отношения между Пэтом и Конором. Дженни бы такого не захотела. Она не любительница драм.

— По-моему, к тому моменту отношения между Пэтом и Конором уже и так испортились, нет? — заметил Ричи, наливая в кружку кипяток. — Ведь даже если Пэт и не накостылял Конору, то он все равно не святой, а обычный человек, и вряд ли мог корешиться с ним как ни в чем не бывало.

— Почему? Конор же ничего не сделал. Они были лучшими друзьями и не допустили бы, чтобы этот случай все разрушил. А при чем тут?.. С чего бы?.. То есть это ведь случилось лет одиннадцать назад.

Фиона насторожилась. Ричи пожал плечами и бросил чайный пакетик в мусорную корзину.

— Я вот что хочу сказать: если они преодолели эту ситуацию, значит, были очень близки. У меня тоже есть старые друзья, но после такой фигни я бы их послал куда подальше.

— Они были близки. Мы все крепко дружили, но у Пэта с Конором были особые отношения. Наверное…

Ричи подал Фионе кружку, и она рассеянно помешала чай ложечкой, сосредоточиваясь, тщательно подбирая слова.

— Думаю, это из-за их отцов. Я вам говорила, что отец Конора ушел из семьи, а отец Пэта умер, когда тому было лет восемь… Это важно — тем более для парней. Есть что-то особенное в парнях, которые еще в детстве остаются единственными мужчинами в семье. В тех, на кого слишком рано ложится огромная ответственность. Это сразу видно.

Фиона подняла голову, наши взгляды встретились — и почему-то она слишком быстро отвела глаза.

— В общем, это их объединяло, — продолжала она. — Наверное, им обоим было очень важно, что рядом есть человек, который все понимает. Иногда они гуляли вместе, только вдвоем — ходили по пляжу или еще где. Я наблюдала за ними. Иногда они даже не разговаривали, просто шли в ногу, бок о бок, почти соприкасаясь плечами. И возвращались спокойные, умиротворенные. Они хорошо влияли друг на друга. Можно многое стерпеть, лишь бы не потерять такого товарища.

Внезапно я ощутил болезненную вспышку зависти. Я в старших классах был одиночкой. Такой друг мне бы точно не помешал.

— Согласен, — сказал Ричи. — Вы говорили, что вашу компанию разлучил колледж, но, по-моему, должно было случиться что-то посерьезнее.

— Верно, — неожиданно ответила Фиона. — Наверное, в детстве ты менее… определенный? А когда взрослеешь, то начинаешь решать, каким хочешь стать, — и это не всегда совпадает со взглядами твоих друзей.

— Понимаю. Мы вот со школьными друзьями по-прежнему встречаемся, но одни хотят обсуждать концерты и игровые приставки, а другие — цвет детских какашек. Частенько вообще не о чем говорить. — Ричи сел на стул, протянул мне кружку с кофе и щедро отхлебнул из своей. — А в вашей компании кто по какому пути пошел?

— Первыми отделились Мак и Иэн — они вроде как хотели быть светскими богачами. Мак работает на одного риелтора, а Иэн двинулся в банковскую сферу — даже не знаю, чем конкретно он занимается. Они начали ходить во все супермодные заведения вроде Café en Seine и «У Лилли». Когда мы собирались вместе, Иэн хвастался, сколько он заплатил за каждую свою шмотку, а Мак во весь голос рассказывал, как накануне вечером на него вешалась какая-нибудь девица — ни кожи ни рожи, но он, так и быть, снизошел и кинул ей палку… Они считали меня дурой, потому что я хотела заниматься фотографией, — особенно Мак. Он так прямо и говорил и вечно повторял, что я никогда не заработаю хороших бабок, что мне надо повзрослеть и купить себе нормальные шмотки, чтобы у меня появился хотя бы шанс заарканить мужчину, который сможет обо мне позаботиться. А потом компания отправила Иэна в Чикаго, а Мак в основном продавал квартиры в новостройках в Литриме[20], так что мы потеряли друг друга из виду. Я подумала…

Она перелистнула несколько страниц в альбоме, криво усмехнулась при виде снимка, на котором четверо парней вытягивали губы уточкой и гнули пальцы, изображая гангстеров.