Брокен-Харбор

На секунду я увидел Брокен-Харбор таким, каким он должен был стать: жужжащие газонокосилки; радиоприемники, из которых несутся слащавые песенки, под которые мужчины моют машины на подъездных дорожках; детишки, с воплями раскатывающие на самокатах; бегающие трусцой девушки с подпрыгивающими хвостиками; женщины, обменивающиеся новостями через изгородь; подростки, толкающиеся, смеющиеся и флиртующие на каждом углу; пестрая мешанина из горшков с геранью, новых машин и детских игрушек; морской ветер, пахнущий свежей краской и барбекю. Картинка ожила перед глазами, перекрыв ржавеющие трубы и грязные рытвины.

– Жаль, – сказал я.

– Туда им и дорога. Это надо было сделать четыре года назад, еще до того, как поселок построили, – сжечь планы и свернуть работы. Лучше поздно, чем никогда.

Я уже освоился в поселке, так что дом Спейнов нашел с первой попытки, не спрашивая дорогу у Фионы; она снова погрузилась в себя, и я был этому рад. Когда я припарковал машину и открыл дверцу, ветер с ревом ворвался в салон машины и, словно холодная вода, заполнил мои глаза и уши.

– Вернусь через несколько минут, – сказал я. – Сделайте вид, будто ищете что-то в кармане, вдруг за нами наблюдают. – Занавески Гоганов не шевелились, но это был лишь вопрос времени. – Если кто-то подойдет, не разговаривайте.

Фиона кивнула, глядя в окно.

Замок оказался на месте: охотники за сувенирами и острыми ощущениями ждали своего часа. Я достал ключ, который забрал у доктора Дулиттла, и вошел в дом. В ушах зазвенела тишина.

Даже не стараясь обходить кровавые брызги, я порылся в кухонных шкафчиках, отыскал мешок для мусора, затем поднялся наверх и стал бросать в него вещи – Шинейд Гоган наверняка уже прилипла носом к окну и с радостью расскажет всем желающим, как долго я пробыл в доме. Закончив, я надел перчатки и открыл шкатулку с украшениями Дженни.

Браслет с брелоками лежал в своем собственном отделении. Золотое сердечко и крохотный золотой домик блестели в мягком свете лампы с кремовым абажуром; буква “Э” со сверкающей бриллиантовой крошкой; буква “Д”, покрытая красной эмалью; бриллиантовая капелька – скорее всего, подарок на совершеннолетие. На цепочке еще оставалось полно места для чудесных событий, которым предстояло произойти.

Положив мешок на пол, я отнес браслет в комнату Эммы и включил свет – оставлять занавески раздвинутыми я не собирался. Спальня была в том же виде, в каком мы с Ричи покинули ее после обыска: розовая, чисто прибранная, обставленная с заботой и любовью, лишь голая кровать подсказывала, что здесь что-то произошло. На экране монитора на прикроватном столике мигало предупреждение: “12 градусов. Слишком холодно”.

Эммина щетка для волос – розовая, с нарисованным на спинке пони – лежала на комоде. Я аккуратно вытащил из нее несколько волосков одинаковой длины, поднял к свету – они были тонкие, светлые и под определенным ракурсом почти исчезали. Затем выбрал те, что были выдраны неосторожным взмахом щетки, с корнями и чешуйками кожи. В итоге у меня набралось восемь волосков.

Я пригладил их, собрал в крошечный локон и, зажав корни между большим и указательным пальцем, попытался продеть другой конец в браслет – в цепочку, в застежку, в золотое сердечко. Наконец локон довольно крепко зацепился за колечко, на котором висела буква “Д”, настолько крепко, что после рывка волосы выскользнули из пальцев и остались на золотом браслете.

Я положил браслет на ладонь и разогнул одно из звеньев. Пэт удерживал Дженни за руки, поэтому ее запястья были в синяках и ссадинах. И любую из этих метин мог оставить браслет.

Со слов Купера нам было известно, что Эмма сопротивлялась. Ей удалось оторвать подушку от лица. Пока Дженни пыталась снова прижать подушку, браслет зацепился за волосы Эммы. Девочка ухватилась за него и дергала до тех пор, пока слабое звено не погнулось, но потом пальцы ее ослабели. Ее рука снова оказалась прижата подушкой, в ладошке ничего не осталось, кроме нескольких волосков.

Пока Дженни довершала начатое, браслет держался на ее запястье, но когда спускалась на кухню к мужу, соскользнул с руки.

Скорее всего, для обвинительного приговора этого недостаточно. Волосы Эммы могли зацепиться за браслет еще вечером, когда Дженни расчесывала дочь перед сном; звено могло погнуться, когда Дженни бросилась вниз на шум и задела рукой за дверь. История звучит крайне сомнительно. Однако с учетом остальных улик этого хватит, чтобы арестовать Дженни, предъявить обвинения и держать под стражей до суда.