Бродяги Севера

Она ещё несколько минут продолжала наклоняться к зеркальцу, но тут снаружи снег заскрипел под тяжёлыми шагами.

И сразу же лицо Нанетты совсем погасло. Лебо накануне отправился обходить капканы, и ей дышалось свободнее, но теперь он возвращался, и она оледенела от страха. Уже два раза он заставал её врасплох перед зеркалом и набрасывался на неё со свирепой руганью: нашла время пялиться на себя, лучше бы занялась выделкой шкурок! А второй раз он, кроме того, ударил её так, что она отлетела к стене, и вдребезги разбил зеркало – ей удалось подобрать только небольшой надтреснутый осколок, который она могла целиком закрыть своей маленькой ладонью. Теперь она берегла этот осколок как драгоценное сокровище и твёрдо решила сохранить его, укрыв от глаз мужа. Услышав шаги Лебо, она поспешно спрятала зеркальце в тайнике и торопливо заплела пышные волосы в толстую косу. Её глаза заволокла обычная пелена испуга и страшных предчувствий. Тем не менее, когда Лебо вошёл, она взглянула на него почти с надеждой. Но он вернулся домой в самом чёрном настроении. Швырнув на пол принесённые шкурки, он поглядел на жену и угрожающе прищурился.

– Этот пёс опять побывал там, – проворчал он, кивая на шкурки. – Погляди, как он испортил пекана! Да к тому же обобрал все приманки и повалил кекеки. Чёрт побери, я с ним посчитаюсь! Искромсаю на мелкие кусочки, как только изловлю, а изловлю я его завтра. А сейчас давай ужин, а потом берись за дело. Зашей шкурку пекана, где этот пёс её порвал, а шов хорошенько затри жиром, чтобы Макдо́ннел не заметил, что она подпорчена, когда я отвезу меха на факторию. Разрази меня бог, опять эта девчонка разоралась! Почему она у тебя всегда вопит, когда я прихожу домой? Ну-ка, отвечай!

Вот так Лебо поздоровался с женой. Он швырнул лыжи в угол, потоптался, отряхивая снег с сапог, а потом отрезал кусок жевательного табака от тёмной плитки, лежавшей на полке над плитой. Потом он вышел во двор, а Нанетта уныло и безнадёжно начала собирать ему ужин.

Лебо направился к обнесённому частоколом навесу, где он держал своих собак. Лебо любил хвалиться, что ни у кого от Гудзонова залива до самой Атабаски не найдётся таких свирепых упряжных псов. Анри Дюран, живший на сто миль северней, оспаривал у него эту славу, откуда и пошло их соперничество. Лебо давно мечтал выдрессировать такого боевого пса, который на новогоднем празднике в фактории Форт О’Год в клочья растерзал бы собаку Дюрана. К этому Новому году он готовил могучего пса, которому дал кличку Не́те – убийца. Он намеревался поставить на Нете все свои наличные деньги, чтобы раз и навсегда посрамить хвастуна Дюрана. И теперь он подозвал к себе именно Нете.

Пес подошёл к хозяину глухо рыча, и впервые на лице Лебо отразилось что-то вроде радости. Это рычание доставляло ему большое удовольствие. Ему нравилось смотреть, как в глазах Нете загорается красный коварный огонь, нравилось слышать, как угрожающе щёлкают зубы пса. Он, не жалея дубинки, выбил из Нете все чувства, кроме злобы и свирепости, и превратил собаку в четвероногое подобие самого себя. Он сделал из Нете настоящего дьявола. Вот почему Лебо твёрдо рассчитывал, что его пёс без труда разделается с прославленным бойцом Дюрана.

Лебо посмотрел на Нете и самодовольно крякнул.

– Ты хорошо выглядишь, Нете! – злорадствовал он. – Я так и вижу, как из шеи дюрановского ублюдка брызнет кровь, когда ты вонзишь в неё вот эти клыки! А завтра я устрою тебе проверку – самую лучшую! Я спущу тебя на одичавшую собаку, которая грабит мои кекеки и рвёт в клочья моих пеканов. Я изловлю её, и ты будешь с ней драться и справишься с ней, а уж тогда тебе нипочём будет дворняга мосье Дюрана. Понял, Нете? Завтра у тебя будет проверка.

Глава XVI

Пока траппер разговаривал со своей собакой, в десяти милях к западу Мики крепко спал в логове под большой кучей бурелома, от которой до охотничьей тропы Лебо было не более полумили.

На рассвете Лебо вышел из хижины и, взяв с собой Нете, отправился к своим капканам, и примерно в тот же час Мики выбрался из-под поваленных стволов, полный непонятного беспокойства. Всю ночь ему снились первые недели, которые он провёл в лесах после того, как потерял хозяина, – те дни, когда он был неразлучен с Неевой. Эти сны нагнали на него тоску, и, глядя, как ночной сумрак медленно тает под лучами зари, Мики тихонько поскуливал, точно ему хотелось пожаловаться на своё одиночество.