Бродяги Севера

В полумиле впереди находились скалистые береговые обрывы, и Мики как-то провёл там ночь в узком туннеле под грудой огромных камней. Он прекрасно помнил этот тесный проход, обещавший спасение. Только бы добраться до этих камней и нырнуть в туннель! А там он встанет у входного отверстия и по одному прикончит всех своих врагов, потому что нападать там на него они смогут только по очереди и в одиночку. Но он придумал этот план, не взяв в расчёт настигавшего его могучего волка, самого свирепого и быстрого из всей безумной стаи, – этого волка можно было бы вполне заслуженно назвать Вихрем. Он серой молнией обогнал своих менее быстроногих товарищей, и Мики услышал за самой своей спиной его хриплое дыхание, когда до берега было ещё далеко. Даже Хелей, отец Мики, не мог бы бежать стремительней своего молодого сына, но Вихрь всё-таки нагонял его. Вскоре морда гигантского волка почти поравнялась с бедром Мики. Тот напряг все силы и немного вырвался вперёд. Но затем со зловещим и безжалостным упорством Вихрь отыграл это преимущество и начал постепенно обгонять Мики, намереваясь вцепиться ему в горло.

Груда камней находилась шагах в ста пятидесяти от них и немного правее. Но, повернув вправо, Мики угодил бы прямёхонько в пасть Вихря, а если бы ему и удалось увернуться, враг всё равно настиг бы его прежде, чем он успел бы нырнуть в туннель и встать в боевую позицию у входа, – это Мики понимал прекрасно. Остановиться и принять бой значило бы тут же погибнуть, потому что сзади приближались остальные волки.

Ещё десять секунд – и они достигли берегового обрыва. На самом его краю Мики повернулся и прыгнул на Вихря. Он чуял свою смерть, и вся его ненависть обратилась на волка, который его нагнал. Они покатились по земле. В трёх шагах от обрыва челюсти Мики впились в горло Вихря, и тут на них накинулась стая. Сила инерции увлекла их вперёд. Они ощутили под собой пустоту и рухнули вниз. Мики упрямо продолжал сжимать зубами горло врага. Они несколько раз перевернулись в воздухе, а потом его тело сотряс страшный удар. Мики повезло – он упал на Вихря. И всё же, хотя тело огромного волка смягчило его падение словно подушка, Мики был оглушён и не сразу пришёл в себя. Только минуту спустя он, пошатываясь, поднялся на ноги. Вихрь лежал неподвижно. Он разбился насмерть. Немного поодаль валялись ещё два мёртвых волка, которые не сумели вовремя остановиться.

Мики посмотрел вверх. На фоне звёзд высоко над своей головой он разглядел край обрыва. По очереди обнюхав трёх мёртвых волков, Мики захромал вдоль подножия скал, но вскоре заметил широкую щель между двумя большими камнями. Он забрался туда, лёг на снег и принялся зализывать раны. Оказалось, что на свете есть вещи похуже капканов Лебо. Как знать, не отыщется ли что-нибудь и похуже людей!

Немного погодя Мики положил большую голову на передние лапы. Постепенно звёзды словно потускнели, а снег посерел – он заснул.

Глава XV

В излучине речки Трёх Сосен, затерянной в лесах между Гудзоновым заливом и бассейном Шаматтавы, стояла хижина траппера Жака Лебо. Во всех этих краях не нашлось бы человека хуже Лебо, если только не считать его давнего соперника Анри Дюрана, который охотился на лисиц милях в ста севернее. Лебо, великан с тупым, угрюмым лицом и крохотными зелёными глазками, говорившими только о жестокости и бездушии, был отпетым негодяем. Индейцы в своих хижинах и типи понижали голос, упоминая его имя, и добавляли, что он – сущий дьявол.

По злой прихоти судьбы Лебо сумел обзавестись женой. Если бы она была сварливой бой-бабой, такой же свирепой и злобной, как он сам, возможно, их брак по-своему оказался бы удачным. Но жена Лебо меньше всего походила на бой-бабу. Её кроткое лицо всё ещё хранило следы редкостной красоты, несмотря на то, что щёки её стали бледными и худыми, а в глазах застыл вечный страх. Муж сломил её, превратил в покорную, безвольную рабыню, которая трепетала перед ним. Лебо считал, что жена такая же его собственность, как и его собаки. У них было двое детей, но один ребёнок умер, и когда несчастная женщина думала, что и второй может умереть, в её тёмных глазах вспыхивал былой огонь.

– Нет, нет! Ты не умрёшь! Клянусь, ты не умрёшь! – иногда вскрикивала она, крепче прижимая к себе малютку. Именно в эти минуты по её щекам разливался румянец, глаза загорались, и можно было догадаться, что прежде она была не только красива, но и горда. – Придёт день… – говорила она. – Придёт день… – но никогда не доканчивала фразы, не решаясь поделиться своими надеждами даже с младенцем.

Иногда она позволяла себе помечтать – ведь она была ещё совсем молода. Именно об этом она думала, пока, наклонясь к маленькому треснувшему осколку зеркала, расчёсывала чёрные блестящие волосы, которые, когда она их распускала, падали ниже колен. Пусть её красота поблёкла, но волосы оставались прежними. Впрочем, в её глазах и лице ещё жили отблески прошлого, и несомненно, Нанетта могла бы ещё расцвести, если бы судьба избавила её от невыносимой жизни, на которую её обрекал Лебо.