Бритва Оккама в СССР

Стоило признать — именно сотрудничество с Гериловичем было самым перспективным в смысле конкретного, видимого влияния на исторический процесс. Один Масуд на посту афганского министра обороны чего стоил! Черт возьми, пока я тут леших ловил, они Афганскую Федеративную Республику провозгласили! И союзный договор с СССР подписали! Да я как об этом узнал готов был плясать от радости: из Афгана выводили сороковую армию, а вот военные и гражданские специалисты — оставались, в весьма значительном количестве. И аэродром в Баграме, и база в Кабуле, и целый ряд ключевых объектов закреплялись за Союзом в долгосрочную аренду. И это было прекрасно! И ужасно — тоже. Сороковая армия передислоцировалась в Узбекистан, и о масштабах аутодафе и великом переселении народов, инициированых там Волковым уже ползли самые страшные слухи…

— Значит, литературный форум? — переспросил я. — Я запомню.

* * *

Старый Гумар, кажется, даже взгрустнул, когда выяснил, что я уезжаю из Талицы.

— Так-то ты неплохой парень, Бера Гелозор. Хотя и дуроватый, — сказал Петрович. — Приехал, всю Талицу разворошил, шороху навел… Где теперь учителя французского нового искать? Кто теперь полесское виноделие поднимать будет? Хотя, ежели он фуилой хашистским оказался — то и хер с ним, с таким французским, и с таким кальвадосом — тоже…

— Ладно, ладно, Петрович, — похлопал его по плечу я. — Мы вроде с тобой хорошо провели время. Потолки вон побелили, про Габышева и овцеводство написали, про огурцы, опять же. Волка подстрелили! Книжку вот закончил… Леших наловили целую пачку! Разве плохо?

— Ну да, ну да… — покивал Гумар. — И внучка я за полгода впервые увидел. А то всё переживал, переживал… Думал — а вдруг он в член к пипенцам попал? А вдруг его зарезы побасмачили?

— Ну причем здесь чеченцы, Петрович? Чеченцы сейчас вроде как все в Казахстане… — попытался успокоить его я.

Да и вообще — была у меня надежда, что с чеченцами в этой истории всё по другому пойдет. Лихой народ, своеобразный, воинственный! Такой потенциал! Неужели простой советский учитель и самый обычный инженер-кораблестроитель не найдут выход из этой ситуации?

— Вот, вот, а он как раз по Средним Азиям и ошивается! У нас-то всяко поспоко… — Петрович осекся, осознав, по какому-такому поводу его внучок наведался к родным пенатам. — В общем, жду тебя с твоими девчатами, так и знай. Не стесняйся, давай телеграмму и приезжайте: летом, осенью, зимой… Они у тебя симпатичные, приятные, не то что…

— Не то что я! — я гыгыкнул, Гумар вернул мне улыбку.

— Возьми вот, я того-сего напаковал, скажешь что от деда, мол… — Петрович протянул мне авоську с домашними гостинцами. — Твой-то дед?..

— Моего-то деда я и не видал никогда, — развел руками я, что сделать было довольно проблематично, учитывая рюкзак, печатную машинку «Москва» в чемоданчике, а теперь еще и авоську. — Но о таком деде как вы можно только мечтать!

И не покривил душой.

— Путлого добра! — пожимая мне руку пожелал на прощанье Петрович. — Пержи двост хистолетом, Белозор!

И снова было непонятно: это у него такой прикол, или и вправду — дислексия.

* * *

Густые кроны лип над головой одуряюще пахли медом, слышалось непрерывное деловитое гудение: тысячи пчел собирали пыльцу. Дорогу перешли гуси, вытягивая шеи, недоверчиво косясь на меня и гогоча. Дочерна загорелый белобрысый пацан лет семи бесстрашно погонял их прутиком, направляя к удобному для спуска в канаву участку берега.

— ВЕР-ТА-ЛЁТ! — кричали дети из-за ограды детского сада задрав головы к небу. — Вер-та-лёт!!!

Грохоча мотором на полигон заходил армейский Ми-8, бередя душу знакомыми еще по Афгану обводами корпуса. Не за Гериловичем ли?

— Дети, дядя уезжает, скажите дяде до свидания! — сказала знакомая воспитательница с характерным разрезом глаз.

— ДАСВИДА-А-А-А-А-НИЯ ДЯДЯ! — дошколята замахали мне руками.

А я помахал им в ответ:

— До свидания, дети. До свидания, Гульзара Жайсынбековна! — вот как звать тех пацанов, что помогали мне немецкие ништяки искать — убей, не помню, а Жайсынбековну эту — запомнил! Парадокс!

На автобусной станции меня поджидал желтый милицейский жигуленок. Пустой. Соломин прятался под ёлочкой, вместе с Ясей. Они очень миленько держались за ручки, все такие молодые, светловолосые и красивые. Глазки у них так и светились, аж смотреть приятно было.

Люблю я истории со счастливым концом.

— Ну, признавайтесь, молодая гвардия, — я подошел и подал руку майору. — Что вы такие загадочные? Случилось что-то?

— Ой-ёй, — пискнула Яся. — Мы заявление в ЗАГС подали!

Я ошарашенно посмотрел сначала на нее, потом — на Соломина.

— Листья дубовые падают с ясеня, быстрые вы аж нихрена себе! Так вообще — можно?

— Можно, — засмущался Соломин. — В исключительных случаях.

— А у вас…

— Ой-ёй! — на сей раз смущаться начала Яся.

Вот же, блин! Как к этому относится я понятия не имел, но они оба были хорошими ребятами, и потому всё вроде как сложилось довольно хорошо, но…