Бриллианты из подворотни

Сто тысяч дали «братьям» Заура. Это были обыкно­венные мандаринщики с базара. Десять — хирургу. Де­вяносто Псих взял в общак. А остальные триста раскину­ли на троих. По сто на брата.

«Ложный подрез» — было первое общее дело Психа и Шлихта. Сама идея «ложного подреза» принадлежит московскому жулику по кличке Япончик. Он первый при­менил ее по отношению к московским цеховикам.

Как-то поздней осенью Псих сказал Шлихту:

— Умер мой старый друг, Ираклий Тбилисский. На похороны я уже не успею. Поеду на девять дней.

Ираклий на то время был одним из самых авторитет­ных грузинских воров в законе. Хоронить его съехался весь цвет преступного мира Грузии и других республик. Как правило, похороны лидера воровского мира превра­щались в сходку, на которой решалось много текущих вопросов, делалась оценка сложившейся ситуации, а иног­да, в узком кругу, давали звание вора в законе тому, кто этого был достоин, кто до этого был на «положении вора». Если сравнивать с коммунистической партийной системой, то это были кандидаты в члены партии. «По-ложенец» пользовался такими же правами, что и вор в законе, и если в течение определенного времени не нару­шал воровских законов, то его возводили в ранг вора.

Через неделю к Шлихту приехала жена Психа с вес­тью об его исчезновении. Когда Псих вместе с женой при­ехал в Тбилиси, Ираклия уже похоронили. Большинство воров разъехались. На девятый день на поминках были в основном только тбилисские жулики, с которыми Псих конфликтовал еще по Северу. Поздно вечером его при­гласили выйти из ресторана, где происходили поминки, и больше его никто не видел.

Шлихт с двумя старыми товарищами Психа вылетел в Тбилиси. Было предложение взять «стволы», но в само­лет их пронести было невозможно, а ехать поездом и ма­шиной — долго. Шлихт боялся упустить время.

Тбилисские жулики приняли их холодно, но помощь в поисках оказали. Им дали провожатого и шофера с ма­шиной. Объездив все морги и больницы, они нашли Пси­ха в загородной больнице для душевнобольных. Как он туда попал, никто сказать не мог. Сам Псих был в подав­ленном состоянии и разговаривать об этом не хотел. Шлихт посадил его в машину, и через час они были в аэро­порту.

Больше Психа Шлихт не видел. Он умер, когда Шлихт был у «хозяина», но навсегда остался жить в его памяти.

«Станки»

Во времена развала Союза Шлихт руководил «стан­ками». Это была афера, замаскированная под продажу лотерейных билетов. На привокзальной площади стояло несколько столиков, обклеенных рекламой «Спортлото». На каждом стояла коробка с пачкой лотерейных биле­тов. Горластые молодые люди продавали лотерейные билеты при помощи игры. Желающие принять участие в игре платили распространителю пять рублей. И когда на­биралось несколько участников, тянули из пачки лоте­рейный билет и смотрели на последнюю цифру серии. У кого она оказывалась больше, тот и становился обла­дателем всей суммы. Посторонний выиграть не мог. Про­тив него играли четверо подставных, которые знали, в какой последовательности лежат билеты в коробке.

Публика на «станках» работала самая разнообразная. В основном это были люди, жившие по принципу люб­лю блатную жизнь, но воровать боюсь.

Как и во всяком деле, здесь были свои виртуозы. «Ста­нок» состоял из одного распространителя, который на­зывался «нижний», и четырех игроков, так называемых «верхних». От слаженности работы «низа» и «верха» за­висела производительность «станка». «Верховые» в от­сутствие лоха должны были создавать игровую ситуацию, привлекая прохожих. И делать это так естественно, что­бы никто не заподозрил, что это один дружный коллек­тив. В одном из «станков» работал дедушка лет восьми­десяти. Когда в банке собиралась крупная сумма, выиг­рыш доставался ему. Получая у «нижнего» выигранные деньги и проговаривая: «Это добавка к пенсии»,— он старческой дрожащей рукой рассовывал выигрыш по карманам.

И в тот момент, когда публика одобрительно при­ветствовала крупный выигрыш «пенсионера», дедушка ронял на асфальт пачку фотографий с голыми бабами. Кто-то из зевак бросался помогать дедушке их собирать. Фотки шли по рукам. Толпа хохотала, подшучивая над стариком. Дедушка добродушно, застенчиво улыбалсяи предлагал еще раз сыграть в лотерею. Желающие все­гда находились. «Станок» дедушки был самым резуль­тативным.

Прибыль «станки» давали небольшую, но стабиль­ную. Шлихт никому не платил. Ему не нужна была «крыша», и все, что зарабатывали «станки», достава­лось Шлихту и его людям. Авторитетов для него не су­ществовало.

Корж

Единственный, с кем Шлихт считался, был Корж. Это был вор в законе, прошедший весь ад Колымы. В свое время был соратником идеолога воровского движения Бриллианта. Он до конца своих дней строго придержи­вался воровских традиций. Сейчас таких воров называ­ют нэпманскими. Нэпманские воры не стремятся к богат­ству и почестям. Живут скромно и тихо, помогают тем, кто обращается к ним за помощью.

Корж жил за городом в маленьком доме, на люди показывался редко, но к нему часто приезжали и проси­ли помощи и совета. Он не отказывал никому.