Бриг «Меркурий»

Сегодня им повезло - подъем прошел без осложнений. Макс огляделся. После яркого августовского полдня атмосфера в хранилище царила, как в подземелье. С одной стороны тянулись кирпичные стены грубой кладки, аккуратно и чисто покрашенные белой краской. С другой стороны, вдоль довольно узкого коридора, рядами выстроились металлические боксы разной величины, но с одинаково просторными дверьми-воротами. Тусклый электрический свет ровно падал на цементный пол.

Александра уверенно повела Макса за собой в глубь катакомб, вдоль близнецов-боксов. Наконец они остановились перед нужной дверью.

Откуда-то из глубины коридоров вдруг донеслась до них веселая детская песенка. Макс взглянул на Александру вопросительно.

- Это здешний рабочий, Джек, хороший, безотказный парень, хотя и немного не в себе.

Она открыла замок, вошла вовнутрь и включила свет.

- М-да, - протянул Макс, внимательно оглядывая ряды картин, стоящих вдоль стен. - Стеллажи бы тебе надо сделать.

- Надо. Сделаю. Вот проведу этот первый аукцион и обязательно сделаю.

Она усадила Макса за раскладной столик, разложила принесенные с собой лупу, ультрафиолетовую лампу, компьютер и цифровой микроскоп и приготовилась работать.

- С чего начнем, Макс?

- С шедевров. Неси Рериха.

Пытаясь скрыть гордость, она подала ему своёго любимца. Он бережно взял картину из её рук и любовно склонился над ней.

- Чудо как хорош. Ведь поздний, не русский, а светится. Откуда?

- Из Штатов, откуда же ещё.

Рерих действительно был хорош. Над темно-синей плоскостью ночной пустыни Гоби полыхало рассветное небо. Темные, практически черные силуэты загадочных обелисков на фоне горизонта ещё сильнее подчеркивали золотисто-сиреневое свечение небес.

Макс продолжал рассматривать работу под разными углами к свету.

- Ведь вроде бы все ясно. Как он это делал, можно разложить по полочкам: темпера по мокрому грунту, причем грунты он брал контрастных цветов, за счёт чего создавался эффект свечения. А все вместе - тайна.

- Недаром многие коллекционеры воспринимают его как духовного учителя, а не просто художника.

Макс едва заметно пожал плечами.

- И рамка родная, хоршевская. - Он дотронулся большим пальцем до тоненького, более чем скромного деревянного ободка темно-коричневого цвета.

- Думаю, некоторые претенденты на эту работу с удовольствием сменят эту родную раму на нечто более роскошное, - заметила Александра.

- Ты хоть не вздумай менять. Мало ли что богатеи удумают, но ты ведь понимаешь, что эта рамка бесценна.

- Макс, не заводись. Я-то понимаю, но денег у меня купить эту картину нет. А те, у кого есть, вряд ли в курсе, так что, вполне возможно, захотят «одеть» работу во что-то помпезное, под стать мраморным гостиным.

- А ты на что? Объяснишь счастливому приобретателю, что эта рамка делалась ещё при Рерихе директором нью-йоркского музея Луисом Хоршем. Смотри, вот на обороте номера музея, поставленные Хоршем, это его почерк. А вот это - рука самого Рериха, цифры его архива. - Макс сладострастно вздохнул. - Одно удовольствие работать с картинами Рериха, они как бабочки с нетронутой пыльцой - родные рамы, надписи художника. Смотри, вот и датировка Хоршем проставлена - тысяча девятьсот двадцать восьмой год.

Макс продолжал смаковать работу:

- Ты исследование провела - на картине реальное место изображено?

- Скорее всего, нет. Думаю, что это аллегория; во всяком случае, в дневниках это место нигде не описано. Экспедиция Рериха достигла Гоби на двенадцатый день пути, когда они пришли в Юмбейс и с автомобилей пересели на верблюдов. Кстати, ты знаешь, что в Гоби почти нет песков? Там в основном каменная щебенка, глинистые и каменные пустыни - гамады.

- Мрачновато звучит для духовной родины мира, - Макс криво усмехнулся.

- Священное царство Шамбалы.

Макс поднес картину к самым глазам:

- Смотри, тут на обелисках знаки какие-то изображены. Ты их расшифровать пробовала?

- Пробовала. Не получилось. Опять же думаю, что и надписи - аллегория. Фантазия художника или, может быть, цитата из какого-нибудь мистического трактата. Общий смысл понятен: «Лишь через Шамбалу можно достичь совершенства кратчайшего пути».

- А нью-йоркский музей Рериха ты запрашивала?

- А как же. Я ведь во всем, что про эту работу в каталоге буду писать, опираюсь на него как на основной источник. У них есть архив всех выставок.

- Наверняка эта работа показывалась не раз.

- Пять выставок, и проиллюстрирована неоднократно. Причем, что особенно ценно, в ранних музейных публикациях и каталогах она есть.

- У Рериха практически все работы выставлялись, но пять выставок - это и для него хорошо. Почем оценила?

- Сто тысяч фунтов.

- Демпингуешь, Сашка. И как тебе удалось её за такую цену сторговать?

- Макс, это же не окончательная цена, а только предполагаемая оценка, эстимейт. Я думаю, на аукционе битва за неё будет серьезная и продастся работа дорого. А невысокая стартовая цена покупателей только подзадорит.

- Хорошо, кабы так. А по старту я бы её и сам купил. - Макс что-то обдумывал. - Подожди, так как ты её у музея получила?