Брестская крепость

Гитлеровские танкисты обнаружили зенитчиков после первого же выстрела. Приостановившись в воротах, танк стал посылать снаряд за снарядом. Но прежде чем вражеский артиллерист успел пристреляться, метко пущенный снаряд зенитчиков угодил в фашистскую машину, и она, дымясь, осталась стоять в узких воротах, загораживая собою путь остальным танкам.

Но молодой лейтенант, который, несмотря на свою рану, лично наводил орудие, заплатил за этот успех жизнью. Последние силы покинули его, лейтенант упал на пушку, и подбежавшие к нему бойцы увидели, что их командир мертв.

Когда о его смерти доложили майору Гаврилову, командир отряда, своими глазами видевший этот поединок танка и зенитки, тотчас же вызвал своего начальника штаба капитана Касаткина:

— Немедленно оформите ходатайство о присвоении посмертно звания Героя Советского Союза. Как только придут наши, я передам эту бумагу командованию.

Но этот документ, как и многие другие, пропал во время боев в крепости, и даже фамилия героя-артиллериста доныне остается неизвестной.

День уже клонился к вечеру, когда наступило недолгое затишье и огонь противника по крепости заметно ослабел. В это самое время бойцы, дежурившие у амбразур северного сектора кольцевых казарм, увидели, как на противоположном берегу Мухавца появилась фигура человека, одетого в форму советского командира. Человек, выбежав из-за земляного вала, стремительно метнулся к реке и, как был в одежде и сапогах, бросился в воду и поплыл через Мухавец к казармам. К счастью, враг пока еще не заметил его и вслед плывущему не раздалось ни одного выстрела.

Опасаясь провокации, стрелки у амбразур взяли неизвестного на прицел, настороженно наблюдая за ним. Но командир, видимо, понимая, что его могут принять за вражеского лазутчика, уже подплывая к берегу, крикнул:

— Не стреляйте! Я свой!

В следующую секунду он выбежал на берег, и, прежде чем немецкий пулеметчик, лежавший на гребне вала, успел дать первую очередь, пришелец вскочил в ближайшее окно и оказался в безопасности, в одном из казарменных отсеков среди бойцов, тотчас же обступивших его.

Те, которые служили в 44-м полку, сразу узнали в этом командире начальника полковой школы старшего лейтенанта Василия Бытко. До нитки мокрый, в полной командирской форме, даже с портупеей через плечо и с полученным в Финляндии орденом Красной Звезды на гимнастерке, он стоял перед своими бойцами, сжимая в руке еще теплый от недавних выстрелов пистолет. Оказалось, что Бытко сумел пробиться с боем сквозь кольцо вражеских войск, обложивших крепость, и пришел к осажденным, чтобы принять командование над подразделениями своей школы.

Весть о приходе старшего лейтенанта, который в одиночку сумел пройти через кольцо осады, была встречена защитниками крепости с восторгом. По всей линии северного сектора казарм вдруг прокатилось протяжное ликующее «ура», и вместе с этим возгласом из отсека в отсек передавалась волнующая новость о командире, пробившемся в крепость. А Бытко уже уверенно распоряжался, обходя линию обороны на этом участке, расставляя по-новому бойцов, давая указания сержантам и старшинам. Один вид этого волевого, энергичного командира вызывал у бойцов новый прилив сил, внушал им новые надежды на скорое освобождение, укреплял их волю к борьбе.

…Утром на третий день гитлеровцы предприняли сильную атаку из северной части крепости на центральные казармы. У моста и трехарочных ворот завязался упорный бой. Атаку удалось отбить, но при этом был тяжело ранен комсорг Матевосян, которого товарищи отнесли в подвал Белого дворца. Гитлеровцы, откатившись назад, больше не атаковали, но вскоре над Центральным островом загудели «Юнкерсы», начавшие долгую и методическую бомбардировку казарм.

У защитников крепости бомбежка считалась как бы временем отдыха. Атаки немецкой пехоты прекращались с появлением самолетов, и тогда почти все бойцы спускались в глубокие подвалы, где они были в безопасности от бомб. Только дежурные пулеметчики неизменно оставались на местах и лежали под бомбежкой, зорко следя, чтобы противник нигде не воспользовался ослаблением нашей обороны.

В этот день, 24 июня, бомбежка была особенно длительной, и такая долгая «передышка» позволила группе наших командиров, возглавлявших участки обороны в центре крепости, собраться на совещание. Обсудив обстановку и приняв необходимые решения, участники совещания составили приказ, который лейтенант Виноградов, сидя у подвального оконца, тут же набросал на нескольких листках бумаги.

Много лет спустя, уже после войны, при разборке крепостных развалин, были найдены под камнями эти маленькие полуистлевшие листки. Из них впервые стали известны имена людей, взявших на себя в те страшные дни руководство обороной крепости.

В этом «Приказе № 1» от 24 июня 1941 года говорилось о том, что создавшаяся обстановка требует организации единого руководства обороной крепости для дальнейшей борьбы с противником и что собравшиеся командиры решили объединить все свои подразделения в одну сводную группу.