Бремя живых

— Вы же лично на меня доносить не собираетесь? Ну и слава богу. Что же касается остального… Ничего ужасного в любом случае не произойдет. Отставка, не более того. Так за свой пост я не особенно цепляюсь. В адвокаты могу пойти или вообще на покой. По миру хотелось бы попутешествовать, как частному лицу. Или розы на даче разводить, мемуары написать, с внуками позаниматься… Но это уже лирика. В данной конкретной ситуации лично вы что можете посоветовать? Согласитесь временно взять на себя функции полковника Ляхова?

— В качестве? — не совсем понял Максим. Жаль, что он не представляет, как там у них все было обговорено. Если прокурор имеет целью в какой-то мере поучаствовать в работе с «верископом», имеет свой отдельный интерес в этом деле…

Но он-то, доктор Бубнов, совсем не Ляхов по своему статусу, информированности, особым отношениям со службами Чекменева. И брать на себя некие функции на собственный страх и риск…

Так он и сказал Бельскому, раз уж решил быть честным в предлагаемых обстоятельствах.

— Нет-нет, ничего подобного. Я хочу только, чтобы вы выступили в качестве посредника между мной и вашим шефом. Ибо, как я уже сказал, мой нынешний статус полностью исключает какую-либо инициативу. Я могу его только совершенно официальным образом пригласить по конкретному делу. Для дачи показаний в качестве свидетеля или…

В принципе на это можно согласиться. Но как все оформить на практике? Уж от чего Максим всегда был страшно далек, так это от всяческих интриг. Даже на уровне коллектива медсанчасти, в которой прослужил пять лет.

— Хорошо, господин Бельский, я могу завтра же доложить генералу…

К счастью, его сомнения тут же разрешил громкий прерывистый писк, неожиданно прозвучавший в кармане рубашки, том, где и располагалось устройство связи.

— Что это? — от неожиданности прокурор вздрогнул, уставил в Максима взгляд, ставший мгновенно тяжелым и даже угрожающим.

А Бубнов уже понял — «что». Он на это рассчитывал с самого начала, хотя ожидал несколько иного решения. Но — начальству виднее.

— Минуточку. Кажется, это именно то, что вам нужно.

Достал из кармана пачку «Дюбека». Не зная, как прервать зуммер, просто еще раз надавил на кнопку включения.

Получилось.

— Бубнов, — послышался из-под картонной крышки тихий, но отчетливый знакомый голос, — передайте рацию господину Бельскому.

— Есть, Игорь Викторович.

Он протянул приборчик прокурору. Тот, похоже, был совершенно ошарашен. Никак не мог предположить, что его сотрудники, столько уже глупостей наворотившие, не сумели даже обыскать гостя, привели на сверхконспиративную квартиру с радиостанцией в кармане.

— Здравствуйте, Василий Кириллович, — услышали они оба. — Рад, что так получилось, хотя и экспромтом. Это Чекменев говорит. Вы очень легко и изящно решили проблему, над которой я сам уже бьюсь не первый месяц. А так все сразу стало ясно. Отправьте, прошу вас, доктора домой со всем возможным комфортом, а я к вам прямо сейчас зайду, если вы не против. Предупредите охрану на входе…

Глава 10

— Сидите? Хорошо, — сказал Тарханов, когда они с Розенцвейгом вернулись с надолго затянувшейся прогулки по военно-морской базе и увидели мирное застолье Вадима с Майей. Спокойно сказал, без всякой иронии. Да и с чего бы иначе? Подсел рядом, глазами указал Розенцвейгу на соседний стул, потянулся к бутылке.

— Теперь и мы посидим, а ты там пойди, спустись вниз, — сказал он Ляхову. По их лицам и общему облику было видно, что они порядочно полазили по кораблям, складам и вообще по многим закоулкам, которые в изобилии имеются на столь обширном объекте. Полосы и пятна масла на щеках, ржавчина, грязь, пыль и паутина на полах курток, локтях и коленях.

По сравнению с ними Вадим выглядел почти неприлично браво и щеголевато. Отдохнувший, выбритый, искупавшийся в душе.

— Нашли что-нибудь интересное?

— Нашли, как не найти. И катерок вроде бы подходящий, и из снаряжения кое-что, — ответил Тарханов. — Я там посмотрел, попробовал, с движком никаких проблем не будет. Горючего тоже завались. Завтра еще сходим, определимся окончательно. Думаю, получится, если ты не подведешь. А пока тебя приятель твой ждет…

Ляхов, разумеется, сразу понял, о чем речь. Но вот детали, тон…

— Отчего вдруг именно меня? Неужели вы с ним, Григорий Львович, в качестве земляка общего языка не нашли?

Вадиму показалось, что его слова подействовали на Розенцвейга как-то странно. Или они с Тархановым эту тему уже обсуждали и результат обсуждения оказался не слишком позитивным, или, напротив, определенного согласия они все же достигли, а теперь Вадим требовался им на роль некоего третейского судьи, чтобы составить независимое мнение.