Бремя живых

Прибор заработал как чувствительный микрофон, транслируя звуковой фон происходящего (саундтрек как бы) на базу «печенегов», которые обязаны помочь и спасти от любой мыслимой опасности, как заверял его и Вадим, и сам Чекменев.

«Feci, quod potui, faciant meliora potentes!»[61] — по-латыни подумал Максим, распахивая дверь с лучезарным выражением лица человека, которому резко полегчало.

Он тщательно вытер полотенцем лицо, на глазах у стража обильно опрыскался крепким мужским одеколоном, причесался.

И вышел из ванной, вытаскивая из нагрудного кармана ту самую пачку. Наглядно так, демонстративно.

Встряхнул, чтобы выскочили до половины две (из шести настоящих) сигареты, протянул теперь уже совсем не страшному террористу.

— Закуришь? — и сам прихватил зубами крайнюю, пошарил по карманам, нашел зажигалку (все эти жесты на глазах противника очень его отвлекают и успокаивают), прикурил, пыхнул с наслаждением.

— Не курю, — с легкой брезгливостью ответил главарь налетчиков.

— Зря, — и с легким сердцем сунул «Дюбек» обратно. — Ну, так чего командир велел передать, где пакет? — такой тонкий психологический штришок запустил Максим. Вроде как он с самого начала был в полном порядке, а того, что произошло между звонком в дверь и текущим моментом, словно и не было вообще.

Похоже, своим поведением он очень облегчал налетчикам задачу.

— Очень нужно, срочное дело, совсем срочное. Звонили тебе, звонили, телефон не отвечает. Испугались даже, вдруг случилось что? Сердце схватило или грабители… Вот сгоряча по двери и стукнул. Ты уж прости, друг… Поехали… — носитель маски, говоря действительно очень убедительным, мягким тоном, пропустив, впрочем, вопрос о пакете, начал теснить Максима к выходу.

— Да подожди ж ты, я сейчас, хоть китель надену, а то как же в рубашке? И сапоги…

Это ему было охотно позволено. Только вот из прихожей в комнаты, как он понимал, его тяжело дышащий под маской «друг» не пустит. Может быть, не успевали его ребята закончить хотя бы самый беглый обыск.

Интересно, а на что они рассчитывают?

Полторы тысячи книг на полках с ходу не просмотришь, провода от институтской электронной машины к нему домой не протянуты, а в ящиках стола — только общие тетрадки с отрывочными записями, не понятными никому, кроме него самого, да и то не всегда и не сразу.

Ну, пусть их.

Бубнов, уже абсолютно трезвый — а что вы хотите, такой напряг и пол-литра способен нейтрализовать, не то чтобы двести граммов, — натянул сапоги, прошелся по ним бархоткой, застегнул пуговицы кителя. Человек в маске не препятствовал его туалету и не возразил, когда Максим взял из ванной вторую пачку сигарет, но попытался загородить дверь в кухню, куда доктор было направился.

— Да мне еще надо, — он указал на шкафчик, хорошо видимый из прихожей, — курева припасти. Если опять ночь и день сидеть, мне не хватит, я ж по три пачки в день смолю, а у командира моего сорта никогда не бывает.

— Маньяк, — беззлобно буркнул террорист и отступил.

«Очень хороший признак, — снова прикинул Максим. — Я им безусловно нужен живым, целым, готовым к сотрудничеству. Да и как иначе? Людей моего статуса если захватывают в плен, то с конкретной целью. Непонятно, в данном случае, какой, но бить ногами и резать уши станут только в самом крайнем случае. Вот по ситуации и сообразим, какие у них планы и инструкции».

Сейчас же Максиму казалось важным рассовать по карманам как можно больше одинаковых сигаретных пачек, чтобы среди них затерялась та самая, единственная. Обыскивать, скорее всего, не будут, уже и так все видели, а если что — запутаются, хоть на время. А рация все будет гнать информацию и давать пеленг.

Он поймал себя на желании расхохотаться. Как же они, дураки, поймались! Но нет, стоп. Это опять грань истерики. Неконтролируемой. Истерика еще пригодится, поэтому запас эмоции следует приберечь.

Главарь налетчиков дождался, когда его помощники появились в прихожей. Морды, не прикрытые масками, да в них и не нуждающиеся, потому что запоминать там нечего, выражали легкое разочарование. Почему легкое? По той же самой причине. Отсутствие технических возможностей на изображение сильных чувств.

— Ничего нету, — разведя руками, доложил боевик, отличавшийся от напарника только длиной и оттенком прически.

Тут «Мистер Икс» слегка изменил тон, обратившись к Бубнову.

— А кристаллы ваши где, Максим Николаевич, программы всякие? — с надеждой спросил он. — Вы же обещали Игорю Викторовичу, что дома поработаете и завтра все будет готово. С чем же вы работали?

Не было сегодня такого именно разговора с генералом, за это Максим мог поручиться. Но какая-то схема работы с информацией у этих ребят налажена. Если слушать кабинет генерала и его телефонные линии от случая к случаю, пользоваться обрывками сведений от секретарей, не в меру разговорчивых в кругу заслуживающих (на их взгляд) доверия коллег, то при попытке реконструкции отношений Бубнова и Чекменева нечто такое можно вообразить.