Бремя живых

— Ну вы бы поаккуратнее, ребята, — приподнимаясь по стенке, с сипением выдавил Максим.

Страха он, вопреки мрачному антуражу происходящего, не испытывал, даже наоборот, в ответ на акт агрессии появился некоторый кураж. Стрелять уже поздно, значит, придется ловить другие шансы. Не теряя присутствия духа.

Хорошо, уже почти год до сегодняшнего случая он общался с людьми, для которых такие происшествия — трудовые будни.

Как тот же Вадим Ляхов рассказывал, чем кончились его посиделки с другом в московском трактире, а также прогулка с Майей на пароходе.

Назвался груздем, говорят, полезай в кузов. В кузов чего? Бронетранспортера или грузовика, везущего пополнение на фронт?

Вопреки распространенному мнению, что водка расслабляет и отупляет, мысли и идеи мелькали у Максима, словно после пары таблеток бензедрина.

«Только опьянение надо играть убедительнее, даже не бояться „наигрыша“, как говорят актеры», — поставил он сам себе режиссерскую задачу. Опасность была столь велика и конкретна, что спастись можно только максимальным напряжением воли и фантазии.

— Зачем так резко дверь толкать, браток? — в голосе Максима прозвучала откровенная обида. — Зашиб ты меня…

Он оперся одной рукой о вешалку, второй потирал затылок (как раз совсем не пострадавший, но пусть думают), очень натурально покачиваясь и глядя на гостей ощутимо разбегающимися в стороны глазами. Невропатолог все же знает, как оно должно выглядеть. А запах изо рта был совершенно натуральный, и ополовиненная бутылка на столе в кухне должна добавить убедительности.

Однако кто они и что им надо?

Террористы из окружения Фарид-бека, недобитые и «недоловленные»? Как говорят на Востоке: «Обезьяна приходит за своим черепом?»

Человек в маске, аккуратно притворив за собой дверь и указав рукой своим помощникам в глубину квартиры, сгреб доктора за грудки, подтянул к себе, принюхался.

Максим с удовольствием выдохнул задержанный в легких воздух. Получилось хорошо.

— Ох, набрался уже, — возмутился главарь налетчиков и оттолкнул от себя на расстояние вытянутой руки. — А командир надеется…

Зачем-то игра продолжается. Впрочем, понятно зачем. Пока есть хоть малейший шанс, что Максим, тем более в своем нынешнем состоянии, будет верить, что пришли к нему все-таки от Чекменева, хлопот у этого господина будет намного меньше. Надо только ему еще подыграть.

— Да я свободно. Минутку, и все. Подумаешь, стопарик принял. Умоюсь, глоток кофе — и поехали. Он где нас ждет? В Малаховке? Так пока доедем, полный порядок будет, он и не заметит, если ты, друг, не стуканешь…

Стараясь держаться ровно, но для подстраховки касаясь вытянутой рукой стенки прихожей, Максим направился в ванную. Человек в маске ему не препятствовал, хотя и переместился скользящим шагом до самой двери, и невзначай выставленным ботинком не дал ей закрыться. Ну, это пожалуйста. Секретов у нас нету!

Бубнов пустил холодную воду сильной струей, умывался и фыркал старательно, как и подобает человеку в его состоянии. Потом принялся чистить зубы, временами икая и громко отплевываясь.

Шанс у него был единственный, причем не подготовленный заранее, а возникший в общем-то из-за его же небрежности, раздолбайства, попросту говоря. Как и всем офицерам — участникам проекта, ему тоже выдали переговорник, замаскированный под сигаретную пачку.

И как раз вчера Максим, желая принять ванну, раздевался и оставил на подзеркальной полочке зажигалку, пачку настоящих сигарет и эту, специальную.

Утром второпях взял другие, благо и сигарет, и зажигалок у него по всему дому хватало. Сам разбрасывал, приятели забывали… А сейчас этот непростительный промах — намек на выход!

Скосив глаз, он увидел, что масконосец отвлекся. В комнаты он смотрит, где его опричники громко и активно шурудят по шкафам и ящикам. Скорострельный обыск «на хапок».

А что у него можно искать?

Нет, искать-то можно многое, если неправильно представлять его роль и функцию. А найти? Совершенно нечего.

Денег он в доме держал самый жалкий минимум, к казенным секретным документам доступа сроду не имел. Все же написанные им самим, касающиеся «верископа», давно хранятся в капитальнейшем сейфе на базе.

Главное же, что «надзиратель» потерял интерес к его гигиеническим процедурам. Или был от природы неуместно брезглив. Все эти икания, сморкания, хлюпанья носом, с трудом подавляемые Максимом рвотные спазмы его достали. И он убрал ботинок из-под двери.

Она тут же плавненько прикрылась. В силу естественного наклона стен этого дома.

Вот он, шанс!

Совсем уже неприлично рыгнув, Бубнов дважды надавил известное место на пачке «Дюбека» и, прижав к лицу махровое полотенце, чтобы ни звука лишнего не проскочило, прошептал: «Здесь Тридцать третий (присвоенный ему в службе позывной). На меня налет. На квартире. Трое, с оружием, обыск. От имени командира. Больше впрямую говорить не смогу. Слушайте…» — уловил желанный ответ и тут же нажал кнопку еще раз.