Бремя живых

И тут же она напряглась, Вадим это даже не увидел, а почувствовал.

Ничего не сказал, только улыбнулся как можно дружелюбнее.

Девушка подошла и села. Очень грамотно, кстати. В полном соответствии с психологической теорией, гласящей, что для доверительного разговора люди должны находиться рядом, но через угол стола. Причем собеседник, считающий себя ниже, садится слева от доминирующего, пусть и правое место свободно.

Так все и получилось.

После того утреннего разговора на израильской погранзаставе другого случая пообщаться наедине у них не представилось. Все время на людях, и в основном по делу, только за общим столом иногда обменивались шутками или не очень много значащими фразами. Это неявное отчуждение началось, безусловно, после случая с умиравшим чеченцем, когда Татьяна подала Ляхову неизвестно откуда взявшуюся ампулу со слишком концентрированным адреналином. В полевых комплектах общего назначения Ляхов никогда не встречал 1 %-ный адреналин. Конечно, можно допустить, что неизвестный врач или военфельдшер «той» армии положил в сумку коробку с ампулами в каких-то собственных целях, но очень маловероятно, чтобы именно эта сумка подвернулась под руку в столь критический, можно сказать, судьбоносный момент.

А что тут судьбоносного, если задуматься? Ну, прожил бы Гериев на полчаса дольше, что бы он такого уж важного сказал? Насчет покойников успел предостеречь, пусть и не слишком понятно. Но насторожиться заставил, отчего они и не попались врасплох при ночном нападении. Спасибо ему…

И не мог Вадим всерьез предположить у обычной девушки такой силы предвидения, такой быстрой реакции, чтобы в считаные секунды оценить обстановку, принять единственно верное решение, исходя из имевшихся возможностей.

Разве только — никаких решений она самостоятельно не принимала, действовала в качестве чьего-то нерассуждающего инструмента.

Ляхов и ей налил до края приличного объема рюмку.

— Пора ведь побеседовать, как ты считаешь? — отпил глоток ликера, посмаковал, размазывая языком по нёбу. Ощутил, как жгучая сладость проникает в глубь слизистой, вонзается во вкусовые сосочки.

— О чем? — Татьяна вертела ножку рюмки в пальцах, но к губам не подносила.

— Да мало ли. Я, понимаешь ты, стихийный психолог, да еще человек с богатым от природы воображением, наблюдаю за тобой с самого начала, присматриваюсь. Как только Сергей нас познакомил, вашу чертовски романтическую историю изложил. С детства трогательные мелодрамы обожаю. И ты мне сразу понравилась. Красивая женщина, умная, да еще и малознакомый мне типаж, я северянин, с кубанскими казачками вблизи не сталкивался…

Татьяна слушала его внимательно, не пытаясь перебивать, с нейтральным выражением лица, которое Вадим отметил еще при первой встрече, на веранде в коттедже Тарханова. Ему тогда же и показалось, что в глубине души ей глубоко безразличны люди, с которыми приходится общаться.

Вдруг неожиданно ярко вспомнилось ее обнаженное тело, случайно увиденное через щель в занавеске. Майины прелести по сравнению с ней выглядели попроще. Интересно, а в постели с Сергеем или с кем-нибудь еще она тоже ухитряется сохранять эту ленивую невозмутимость? Или превращается в вулкан страстей?

Давным-давно он понял, что сам по себе процесс вызывает у него гораздо меньше интереса, чем поведение партнерши во время этого процесса. Отчего ему так по душе пришлась непредсказуемая и раскованная Майя. Но таких подруг, как Татьяна, у него пока еще не было.

По проблеску в ее серо-зеленых глазах Ляхов понял, что девушка на гормональном уровне уловила этот посыл.

Пожалуй, пожелай он проявить активность, больших возражений со стороны Татьяны не последовало бы. С чисто научной точки зрения — интересно. Но не здесь же и не сейчас.

— И сразу у меня возникла целая цепочка вопросов. Дурацких, по преимуществу, поскольку сам великолепно знаю, что случайности совершенно не рационализируемы и даже серия невероятных совпадений отнюдь не повышает их общую невероятность… Как, например, двадцать выпадений подряд одной и той же цифры в рулетке…

— Ты собираешься излагать мне теорию вероятностей или все же сказать нечто конкретное? — слегка улыбнулась Татьяна. Похоже, она начала успокаиваться, да и мысль о том, что она сумела вызвать у Ляхова вожделение, способствовала подъему настроения.

— Скажу, не торопись. А ликерчик все же попробуй, зря, что ли, монахи старались? Так вот. Несмотря на вышесказанное, ваша история не давала мне покоя. Потому что еще до нее мы с Сергеем проигрывали варианты касающихся нас с ним невероятностей. А тут вдруг — ты!