Брат мой, враг мой

Кен поставил на стол большую коробку, которую они недавно перенесли сюда из студенческой лаборатории. И когда Кен, подняв крышку, достал двенадцатидюймовую стеклянную трубку конической формы, Дэви показалось, что он взял в руки его сердце. От шейки лампы отходили лучами семь маленьких пальцев, чувствительный кончик каждого пальца переходил в тоненькую проволочку, загибавшуюся назад и соединенную с блестящим металлическим элементом внутри лампы. На каждый электрод ушло несколько недель труда. Дэви вспомнил, с какой одержимостью работали они оба. Думал ли он, что лампа впервые будет продемонстрирована в такой обстановке, как сейчас? Как это непохоже на раскрытие чудесной тайны: просто вынули, показали – и всё!

Он опустил глаза на свои стиснутые руки, изо всех сил сдерживаясь, пока Бэннермен не уйдет.

– Вот это и есть та лампа. – Кен поднял лампу, давая Бэннермену рассмотреть её. – Плоский конец представляет собой экран, на котором появляется изображение.

Бэннермен вгляделся в лампу.

– И сколько такая штука стоит?

– Купить её нельзя, мистер Бэннермен, – ответил Кен, а Дэви жадно прислушивался, оценивая каждое слово, готовый разразиться горьким негодованием при малейшем намеке на пошлый торг. «Кен, будь осторожнее», – умолял он про себя.

– Вряд ли во всем мире найдется тридцать таких ламп. В лабораториях эту лампу применяют для сотни различных целей, но, насколько нам известно, никто ещё не додумался использовать её так, как мы. Примерно в тысяча девятьсот девятом году у одного русского по фамилии Розинг возникла верная идея, но то было ещё до появления электронных радиоламп note 3. Мы первые наткнулись на описание работы Розинга в журнале «Попьюлер мекэникс» лет шесть тому назад. И с тех пор мы над этим работаем.

– Значит, дело на мази. Для чего же вам деньги?

Кен покачал головой и засмеялся. Дэви проницательно взглянул на него, но смех был искренним.

– Нам ещё нужно сделать лампу, которая посылала бы изображение с передающей станции, – нечто вроде электрического фотоаппарата. Эта лампа будет как бы разглядывать передаваемый предмет так, как вы читаете печатную страницу. Ваш глаз никогда не видит страницу целиком – он читает букву за буквой в горизонтальном направлении, потом строчку за строчкой сверху вниз. Это называется у нас разложением изображения.

Бэннермен, отдавая Кену чертежи, покрутил головой; всё это уже не забавляло его, а скорее внушало почтение, но всё же он опять хихикнул.

– Сказать по правде, это здорово смахивает на жульничество высшей марки. Но не может же быть, чтобы вы каждый год в июне месяце оканчивали университет и выдумывали какое-нибудь изобретение только для приманки наивных прохожих, не правда ли? Это было бы некрасиво, сами понимаете. – Он перевел зоркий взгляд с Дэви на Кена и захохотал. – Нет, это, наверно, товар настоящий. Я ни черта не смыслю в вашем деле, и вы знаете, что я не смыслю. Но похоже, что эта штуковина может оказаться тем кладом, который я разыскиваю вот уже сколько лет. Слова-то у вас подходящие, красивые слова, ничего не скажешь: анодный потенциал, – голубчики мои!.. – Он захлебнулся от восторга и тут же весело затараторил: – Приходите сегодня в цирк в половине четвертого. Вот вам два пропуска. Спросите там меня. Между прочим, кто вас в городе знает?

– В том-то и беда, что нас здесь все знают, – усмехнулся Кен. – Люди не могут поверить, что те, кого они знают всю жизнь, способны сделать что-нибудь выдающееся. Впрочем, можете навести справки в университете или у Нортона Уоллиса.

– Это тот самый, который изобрел автомобиль или что-то в этом роде?

Кен улыбнулся.

– Ну, не совсем так.

Бэннермен окинул его взглядом знатока.

– Что за улыбка! Ей-богу, мальчик мой, вы меня интригуете! Вот она, Америка! Отмахать вслед за цирком пять тысяч миль и остановиться без капли горючего прямо у золотых россыпей, у потенциальных золотых россыпей!.. Господи боже мой, до чего я люблю этот мир! – пылко воскликнул Бэннермен.

– Он меня интригует. Ну ладно, ребятки! Значит, сегодня увидимся. Пока!

Бэннермен торопливо выбежал. Кен и Дэви проводили его глазами, потом медленно повернулись друг к другу.

– Ну, как ты на это смотришь? – благоговейно замирающим голосом спросил Кен. Лицо его пылало. – Что я тебе говорил? Деньги свалятся с неба!

– Дурак! – тихо сказал Дэви, вновь обретя способность говорить. Глаза его блестели жестким блеском. – Что ты опять натворил? Распустил язык перед этим клоуном…

– Да обожди ты…