Босс моего бывшего

– Дима, я очень тебя прошу не влезать в это. Я взрослый мальчик, разберусь уж как-нибудь. Юристов уже напряг, скоро машина развода закрутится, так что в итоге всё разрешится. Но ты не сходи с ума, ладно?

– Я и не собирался, – равнодушно пожимаю плечами и ногой раскидываю кучку листьев. – Знаешь ли, своих проблем хватает. Вот ещё, с твоими разбираться. Не дождёшься.

В подтверждение слов громко фыркаю, а Стас качает головой.

– В общем, ты меня понял, – дёрнув головой, Стас приглаживает ещё влажные после купания волосы и, подхватив сумку, уходит к своей машине. Закидывает вещи на заднее сиденье, исчезает в салоне и уезжает, взметнув из-под колёс столб пыли.

Пора и мне честь знать.

В город я возвращаюсь, намеренно загружая себя работой. Отличный способ абстрагироваться от всего, что мешает думать. Чёткие движения, плавно текущие мысли, многозадачность и активный контроль – мои щиты, за которыми я прячу всё, что не хочу показывать миру.

Меня воспитывал жёсткий отец, который намертво вколотил, что мальчики – не мотают сопли на кулак, а занимаются нормальным делом. Ох, уж эти гендерные стереотипы, но папа – мужик суровый, его эти штуки с равенством полов и независимостью мало волновали. Родился мужиком, значит, учись, работай до седьмого пота, занимайся спортом, люби футбол и рыбалку. Не хочешь рыбу ловить? На кабана охоться, медведя голыми руками побеждай. А штучки с выражением эмоций и тонкими материями – для баб.

Когда за окнами проступает окраина города, а Рыбацкий посёлок тонет в тумане за спиной, я называю адрес Вари. Сложно спорить, что хочу к ней, хочу быть с ней. Тянет, словно меня рядом с ней на цепь посадили, как верного паса.

Защитить её – лучшее, что могу сделать. И лучше всего – защитить Варю от самого себя, но не получится. Уже не получится. Слишком глубоко увяз, и мне это нравится.

Чёрные тучи заволакивают небо, накрапывает дождь, и я кайфую, вглядываясь в хмурый пейзаж за окном. Ну что за мрачная красота? Величественная.

До дома Вари доехать не получается: вначале мы встреваем в жуткую пробку, а после звонит телефон.

На экране номер нашей экономки, и это всегда дурной знак. Она никогда не звонит просто так, всегда по важному поводу, имя которому Юля. Вот и сейчас я готов голову дать на отсечение, что с женой что-то случилось, и Надежда в панике мечется по дому, вырывая волосы.

К сути перехожу без лишних слов:

– Что с Юлей?

– Дмитрий Николаевич, я не знаю, что с Юлей Евгеньевной! – истерит Надежда, а я закусываю щёку с внутренней стороны. До боли и солоноватого привкуса во рту, но отрезвляет на все триста процентов.

– Надежда, соберитесь! – рявкаю и, хлопнув водителя по плечу, подбородком указываю в сторону. Там можно протиснуться в небольшой просвет между автомобилями и, свернув на малолюдный проспект, вырваться, наконец, из пробки. – Что с ней?

– Она в комнате заперлась и не отзывается. Я пятнадцать минут пытаюсь достучаться, но за дверью тишина. С ней что-то случилось, я чувствую это! Я бы не звонила просто так, но что-то случилось. Что-то плохое.

Если я её не остановлю, она будет до утра повторять про что-то плохое, что обязательно случилось. Голова кругом!

– Домой, – командую, и Паша без лишних слов сворачивает в нужном направлении. – Я скоро буду.

– Поторопитесь, пожалуйста, – причитает Надежда, и я ни разу ещё такой возбуждённой её не слышал. – С ней что-то…

Да ну чёрт!

– Надежда, выпей пустырника и не выпускай из рук телефон. Если что-то прояснится, набирай меня сразу.

– Да-да, я вас жду!

Отбрасываю телефон, сжимаю пальцами переносицу, а воображение рисует самые страшные картины. Юля пьёт, и после пары бутылок с ней может случиться всё, что угодно.

Со дна души поднимается злость. Почему эта женщина не хочет лечиться? Я тысячу раз предлагал хотя бы прокапаться, я любые бабки готов был за это отдать, самую лучшую больницу найти. Наркологии Швейцарии, тайские рехабы, закрытая клиника моего хорошего знакомого Виктора, врачи которой творят чудеса, – что угодно, лишь бы она избавилась от своей проблемы. Но Юля только возмущается, доказывая, что не алкоголик. А тащить взрослую женщину лечиться силой… не знаю. Но, наверное, нужно. Для её же блага.

А может, что-то с сердцем? Или вовсе… может быть, таблеток напилась?

Так много вариантов, один страшнее другого, что хоть разорвись.

Могу ли я забить и не ехать к ней? Нет. Как бы там ни было, она мне не чужая. Могу сколько угодно хотеть развода, но пока что мы женаты и я не могу через неё переступить.

Я набираю номер Юрия. Начальник моей охраны сейчас в доме, где проводит всё свободное время в отдельном строении, не имея своей семьи, и это мне на руку.

Он берёт трубку после первого же гудка. Прошу его подняться наверх и разобраться.

– Если надо, дверь выломай! – я так боюсь не успеть. Чёрт, давно не люблю её, а может, никогда не любил, но мы накрепко связаны прожитыми годами. Наплевать на Юлю всё равно, что на близкого друга или родственника. Невозможно.

Следом звоню Вадику, водителю Юли, спрашиваю, не жаловалась ли она ему, не слышал ли что-то подозрительное.