Борщевик шагает по стране

– Ну, мало ли что мы не видели – Алексей принял поднос у стюардессы – Спасибо. Знаешь, мы и о венериной мухоловке не знали до поры до времени и даже представить её не могли.

– Так она не меняет днк.

– А просто ест насекомых живьем. Тоже знаешь ли, не совсем характерная особенность.

– Леш. Ты же видел ожоги. Это не какие—нибудь там покраснения.

– Да, и что? Почему ты начал об этом сейчас, когда мы уже провели борщевик в общую базу и внедрили в посевной план?

– Это кстати, второе что не дает мне покоя, зачем, они хотели, чтобы борщевик обязательно подвергся высадке. Хотя все опыты можно было проводить в лабораторных условиях.

– Да я откуда знаю. Я о подобном у генерала не спрашивал. Как сказали, так и сделал, и поверь, это правильное решение. Как никак ты теперь сидишь на самолете, который направляется в Тверь, а не сидишь где—нибудь в кутузке, в вечной мерзлоте. И старайся думать о хорошем. Например, о будущих открытиях и премиях. Поверь, это только верхушка айсберга. Там нечто такое, о чем ни ты, ни я, даже понятия не имеем.

– Вот это и пугает.

– Да ты всего постоянно боишься, между прочим, в этом тебе бы обязательно фронт помог, там такое крайне быстро лечат – заметил Вавилов и принялся за еду, уверено распаковывая салат и второе блюдо.

Моисеев снова отвернулся к иллюминатору. В общих чертах Вавилов был конечно прав, выбора действительно было немного, но всё же, они могли по крайней мере поспрашивать, почему этот сорт стал так важен даже не смотря на его очевидную ядовитость.***

В аэропорту, их также поджидал служебный автомобиль. Вавилов снова не без удовольствия, подметил, что еще никогда ранее, их не сопровождали так чинно как этот раз. И он был конечно прав, даже в служебных заграничных поездках, максимум что позволялось, это нанимать такси.

– Немного, лоска никогда не повредит верно? – заметил Алексей, влезая в черную волгу – ох, как же я рад, что наконец, мне оказывается столь необходимое в нашей профессии почтение, ведь кто как ни агробиологи и селекционеры, выведут СССР из этого сельскохозяйственного застоя и дадут наконец тот необходимый процент пшеницы.

– Так мы не пшеницей занимаемся – поправил его Моисеев, усаживаясь рядом.

– Да какая разница. Пшеницы, или сено. Все в одни ворота – заметил Алексей, уже изрядно захмелев от выпитого в самолете шампанского – все это лишь никому не нужные ремарки. Главное мы даем результат.

– Или подписываемся под любой подсунутой бумажкой.

– Или так да. Хотя там больше я подписываюсь – нескромно заметил Вавилов – впрочем я на тебя не сержусь, я предполагал твою реакцию. А значит, просто обязан все терпеть. Верно?

Он тяжело повернулся к нему. Николай, инстинктивно сжался, раскрасневшееся от алкоголя лицо Вавилова, совершенно не походило на то которое он привык видеть на заседаниях. Теперь это был, матерый, прошедших великую войну человек.

– Верно.

– Вот. То, то же. Эх Коля, такие нас впереди дела ждут. Если бы ты только послушал генерала. Волосы дыбом встают что там у них происходит. Только вот, сам понимаешь, государственная тайна.

– Да у нас тут все государственная тайна – вздохнул Моисеев и посмотрел в окно на пролетавший за окном город – и там и здесь, везде одно и тоже. Железный занавес к тому же.

– Опять ты за свое нытье. Да не нужны они нам. Сами мы со всем справимся. У нас, вон, половина планеты под боком. С такими ресурсами, мы и Америку, и Европу за нос заткнем. Нам бы лишь продышаться как следует и все. Пойдет новая эпоха.

– Лучше будущее ты хотел сказать?

– Да какая разница – махнул рукой Вавилов – один черт одно и тоже.

– А почему мы через Москву едем? Ты же говорил, там аэропорт есть.

– Он, для вертолетов только, только не спрашивай почему. Я вот вообще не представляю зачем они туда вертолетную базу всунули. Летать на самолетах куда как сподручнее.

Моисеев вдруг понял, что еще немного и Вавилов уйдет в сон. Особенно после последних слов о вертолетах, когда он буквально не клюнул стекло носом. Николай по—доброму улыбнулся и сняв с головы кепку, подложил под голову товарища. Как никак, а позволять вот так болтаться ученой голове было бы неправильно. Особенно если через пару часов, она предстанет перед светлыми очами начальства.

Впрочем, пара не пара, это было не важно. После фронта, Вавилов научился невероятно быстро восстанавливаться после практически любого количества алкоголя, удивляя даже самых заядлых ученых алкоголиков, опережая в этом практически всех. Моисеев мягко отодвинул его лицо к стеклу. Все же, процесс запотевания окна, должен был идти отдельно от него.

– Скажите, нам долго еще ехать – спросил он, сидевшего впереди водителя.

– Примерно три часа. Там просто еще дорогу не доделали, там что придется немного покуролесить.

– А куда мы собственно едем? Мне говорили лишь про Тверь, а как я понимаю, это не совсем так.

– Да до Гадюкино, небольшой деревеньки. Там немного не доезжая, и высадимся. Место хорошее, воздуха свежего много.