Бородинское поле

Макаров называл рощу, где сидел в засаде Дмитрий

Лаврененко, - и сбросила бомбы где-то дальше, южнее рощи,

ближе к Мценску, на позиции пехоты.

А танки врага шли без остановки, и гул их нарастал с

каждой минутой, но по всему было видно, что своим правым

крылом они не заденут балку и узкую полоску кустов, в которой

поджидал неприятеля взвод лейтенанта Макарова. И Игорь с

досадой подумал, что неудачно выбрал позицию, оторвавшись

от своих на столь значительное расстояние. И не чувство

одиночества мучило его, а то, что враг пройдет мимо,

стороной, навалится всей своей массой на Лаврененкову рощу,

а он, Макаров, может оказаться вне игры либо вступить в бой в

невыгодных для себя условиях. Конечно же он вступит в бой,

ударит врагу во фланг, выскочив на открытое поле, но это уже

будет далеко не равная схватка. Ведь полковник Катуков,

говоря о тактике подвижной обороны, ставил перед своими

танкистами совершенно ясную и четкую задачу: бить врага из

засад, наносить молниеносные, но чувствительные удары и,

не давая себя втянуть в затяжное сражение с численно

превосходящим врагом, быстро отходить на новые скрытые

позиции для новых ударов из засад.

Но что это? Игорь видит, что танковая армада

отклоняется вправо; теперь острие ее вонзится не в

Лаврененкову рощу, а пройдет по открытому полю между

рощей и балкой. По телу пробегает тревожная дрожь,

напрягаются каждый мускул, каждый нерв. Игорь охвачен

азартом предстоящего сражения. Он насчитал не менее

полсотни машин, за которыми следом идут

бронетранспортеры и грузовики с солдатами. Решает:

несколько прицельных выстрелов - и затем сразу отходить,

прикрываясь полосой кустарника. А что там, на небольшой

высотке, где кончаются кусты, он не знает. Может, линия

обороны нашей пехоты. А может, и пустота, открытый фланг, и

он двумя своими танками должен прикрыть его. Ведь за спиной

- Мценск, маленький русский городишко, о котором он впервые

услыхал, читая Лескова. Полковник Катуков объявил танкистам

приказ товарища Сталина: дальше Мценска немцев не пускать.

А это значит, что от подвижной обороны надо переходить к

жесткой, зарыться в землю и стать неприступной скалой перед

танками Гудериана. Но скалы почему-то не получалось,

лейтенант Макаров вот уже который месяц задает себе этот

вопрос - почему мы продолжаем отступать? - и не находит

ответа.

В стороне рощи послышались выстрелы, и Макаров

понял: Дмитрий Лаврененко вступил в бой. А вон и первые

результаты сражения: на подступах к роще дымятся два

фашистских танка. Но другие идут, не сбавляя темпа, с тупым

упрямством; их движение кажется каким-то неотвратимым, как

лава извергнувшегося вулкана.

Быстро убрали маскировочную сетку, и Макаров

захлопнул люк. Головные немецкие танки уже прошли мимо

машины Игоря, и наводчик сопровождал их медленным

движением ствола пушки - все ждал команды. Но ее не было.

Макаров медлил - далековато. Он хотел бить наверняка. Как

опытный охотник с терпеливым хладнокровием поджидает

своего зверя, так ждал лейтенант Макаров, не отвечая на

встревоженно-недоуменный вопрос наводчика. И дождался.

Самый фланговый танк направился к балке. Он шел прямо на

кусты, в которых притаился танк Макарова, шел стремительно,

уверенно и, когда их разделяла какая-нибудь сотня метров,

вдруг резко притормозил, стальной хобот его пушки описал в

воздухе дугу. "Обнаружили", - решил Игорь и подал команду,

которую так напряженно ждал весь экипаж. Фашистский танк

был поражен с первого снаряда, но шедший следом за ним

открыл огонь по танку Макарова. Началась дуэль. Расстояние

между противниками метров четыреста. Сходиться они не

решались, стреляли с места, выставив навстречу друг другу

толстую лобовую броню. Экипаж Макарова ощутил два

сильных толчка, что означало два попадания в башню.

Несколько вражеских снарядов пролетело мимо. А фашист

казался неуязвимым. Макаров нервничал, приказывал

наводчику целиться в гусеницу. Но не так просто попасть в

гусеницу с такого расстояния. Он увлекся дуэлью, посылая во

врага снаряд за снарядом. Он не знал, что гусеница у его

противника давно сорвана, и теперь танк прикован к земле, как

не знал и того, что один из головных немецких танков повернул

назад и заходит ему с тыла.

Удар в спину - самый коварный и страшный удар, как

правило, с роковым исходом. Так и случилось на этот раз.

Посланный фашистом снаряд продырявил тридцатьчетверку

лейтенанта Макарова.

Очнулся Игорь возле танка Кавбуха. Очнулся от холода и

острой боли и не сразу сообразил, где он и что с ним. Он

лежал на спине и, когда открыл глаза, увидал над собой кусок