Бородинское поле

не знали, что перед ними советские танки. Такое им и в голову

не могло прийти. Лучи фар всего на несколько секунд осветили

их - на мостовую упали длинные зыбкие тени, и Макаров с

каким-то мальчишеским азартом закричал:

- Не стрелять! Дави гадов, как крыс!..

Но, не будь этой команды, все равно бы произошло то,

что произошло в следующий миг: солдаты вместе с

мотоциклом были смяты и вдавлены в булыжник неумолимой

сталью гусениц. А лучи фар выхватывали из темноты уже

другие машины. Это были мотоциклы, штабной фургон с

антенной, "опель-капитан", а дальше, уже по другую, по левую

сторону - крытые брезентом грузовики. Они стояли вдоль

тротуара, прижавшись к деревьям, возле них беспокойно

расхаживал солдат с автоматом. Как было заранее условлено,

все цели с правой стороны улицы берет на себя танк

командира взвода, цели же по левую сторону - второй танк,

которым командовал опытный, уже понюхавший пороху и тоже

награжденный медалью "За отвагу" старший сержант Добрыня

Никитич Кавбух. Третий танк, сержанта Андрея Епифанова,

прикрывал своих товарищей с тыла. Макаров повел свой танк

на "опель-капитан" и фургон. Легковую автомашину он смял,

как фанерный ящик, фургон опрокинул. И тут его осенила

догадка: должно быть, рядом штаб. Приказав механику-

водителю притормозить и даже дать немного задний ход, он,

всматриваясь в ряды домов, увидел, как из двухэтажного

кирпичного дома выскакивают военные. Они ошалело

метались в свете фар, и расторопный наводчик, не дожидаясь

команды, всадил в дом один за другим два снаряда, а затем

стал поливать парадную дверь свинцом из пулемета.

Игорь Макаров понимал, что гитлеровцев,

ошеломленных внезапностью, охватил панический страх и

сделал их на какое-то время беспомощными. И потому, быстро

соображал лейтенант, пока враг не пришел в себя, его надо

лупить изо всех сил, расстреливать из пушек и пулеметов,

таранить броней, давить гусеницами. Главное в создавшейся

ситуации - не дать фашистам опомниться. Игорь Макаров, в

отличие от своего старшего брата Глеба, был не в меру горяч,

стремителен и самонадеян, в то же время обладал быстрой

реакцией на любую перемену в обстановке. Казалось, ничто

его не может застать врасплох и обескуражить. Но, как

большинство увлекающихся натур, он тоже увлекся,

охваченный азартом боя. Решив, что в двухэтажном кирпичном

здании размещается какой-то немецкий штаб - а оно так и

было в действительности, - Игорь Макаров обрушил на эту

цель весь огонь своего танка, стараясь раздавить и уничтожить

все, что было в этом доме и возле дома.

Танк приближался к дому и бил зажигательными в окно

второго этажа, в то время как из окна первого этажа хлынули

клубы дыма. Танк Добрыни Кавбуха, легко разделавшись с

грузовиками, стоящими по левую сторону улицы, обогнал

командира взвода и пошел впереди. На какую-то долю минуты

он попал в свет фар командирского танка, и механик-водитель,

приняв его за немца, в тревоге доложил:

- Товарищ лейтенант, впереди немецкие танки!

- Бронебойным! - скомандовал Игорь и прильнул к

смотровой щели.

Встреча с фашистскими танками не предвещала ничего

хорошего и сразу остудила пыл лейтенанта. Вдруг он увидел,

что впереди идущий танк зажег фары, а в наушниках

послышался торопливый голос Кавбуха:

- Товарищ командир, погасите свет, свет погасите! Вы

демаскируете меня...

Тут он все понял и что есть силы закричал:

- Отставить огонь! Впереди нас - Кавбух... Кто тебе,

дьяволу, разрешил наперед батьки подставлять свой голый зад

под наши снаряды?

Макаров погасил фары, и все вокруг погрузилось в

кромешную тьму, в которой трудно ориентироваться даже

тогда, когда знаешь город, как свой дом. Никто из танкистов

Игоря Макарова до сих пор никогда не бывал в Орле. Ночной

незнакомый город. Танки идут, как слепые, по узкой улице -

того и гляди, врежутся в дерево или в дом. Лейтенант

приоткрыл верхний люк, всмотрелся в темноту. Сквозь гул

моторов и лязг гусениц он расслышал недалекие разрывы

снарядов и пулеметную дробь. Догадался: на параллельных

улицах два других взвода их роты бьют фашистов. Справа и

слева разбуженную черноту ночи вспарывали яркие лучи фар

и факелы подожженных автомашин. Макаров оглянулся. Нет,

за его спиной не было видимого огня. Огонь в подожженном им

двухэтажном здании еще не разгулялся, не набрал силу.

Пламя билось внутри кирпичных стен.

На перекрестке улиц Добрыня Кавбух осветил немецкие

танки. Приземистые стальные туши с опущенными хоботами

орудий стояли под деревьями нестройными рядами. Трудно

было определить их число. "Во всяком случае, не меньше

десятка", - решил Кавбух и в минутном замешательстве

притормозил свой танк, поджидая командира и Епифанова.