Борис Годунов

Да и невозможно представить, чтобы Иоанн Грозный, сам великий грамотей и книгочей, целый ряд лет общался близко с человеком, не умеющим не читать, не писать. Первый Царь любил «простецов», ценил бесхитростность, благонамеренность и искренность во всём, однако это совсем не означало, что он почитал невежественных. Никогда бы он не породнился с такими людьми; ведь после замужества сестры Ирины Борис Годунов стал родственником Царя Иоанна!

Биографию молодых лет Третьего Русского Царя приходится восстанавливать по крупицам; материалов, сколько-нибудь основательно освещающих сию тему, просто не существует. Только обмолвки в разных документах той и последующей поры.

Борис Фёдорович Годунов родился в 1552 году, его сестра Ирина Фёдоровна появилась на свет в 1557 году. Мать их умерла очень рано, а батюшка скончался ориентировочно в 1569 году. Опекуном детей стал их дядя, младший брат отца Дмитрий Иванович Годунов. Братья Фёдор и Дмитрий являлись совладельцами небольшой вотчины в Костроме.

О Дмитрии Годунове известно, что он был «в фаворе» у Царя Иоанна Грозного, получил высокие служебные звания: постельничего (1571), окольничего (1572) и боярина (1578). Он попал в опричный корпус Царя Иоанна Васильевича одним из первых. В пользу такого выбора говорило как раз «худородие» Годунова, отсутствие у него родственных уз и близких связей с ненавидимым Царём именитым боярством.

Уход дяди в опричное ополчение, надо думать, вызвал и необычное перемещение племянников-сирот. Ирина Фёдоровна Годунова уже в семь лет была принята на воспитание в царский терем, где очень подружилась со своим одногодком Царевичем Фёдором Иоанновичем. В свои весьма молодые года, в неполные восемнадцать лет, при опричном дворе Иоанна Грозного оказался и Борис Годунов, но ни в каких тёмных опричных делах задействован не был, иначе об этом непременно бы поведали недоброжелатели из числа современников.

Первое точное упоминание о «карьерном успехе» Бориса Годунова относится к октябрю 1571 года, когда молодой костромской дворянин, которому в том месяце исполнилось девятнадцать лет, фигурировал в качестве «дружки» жениха на свадьбе Царя с коломенской дворянкой Марфой Собакиной, дальней родственницей Малюты Скуратова. Это очень важный исходный момент в биографии Бориса Годунова. Ведь в соответствии с русской свадебной традицией, которая соблюдалась и при Царском венчании, «дружка», или «дружок», — один из главнейших участников церемонии; он в известном смысле руководит обрядовым действием, произносит свадебные приговоры, веселит собравшихся шуточками и поговорками. Мы не знаем, был ли Годунов единственным «дружкой», или их было несколько. Последнее предположение более обоснованно, так как речь шла всё-таки о царской свадьбе.

Здесь важен один смысловой момент: «дружка» неизменно назначался женихом из числа родственников, друзей или близких знакомых. Исходя из этого, можно уверенно заключить, что Царь Иоанн к октябрю 1571 года уже знал и доверял Годунову.

Вообще об этих страницах жизни будущего Царя практически ничего не известно, но несомненно одно: трудная школа придворной жизни сформировала характер крепкий, натуру хитрую и изворотливую. Без этих качеств в сложном мире придворных интриг, наушничества, предательства и клеветы выжить было невозможного. Если к этому добавит несомненный природный ум Бориса, то к своим двадцати годам Борис Фёдорович Годунов был значительной личностью, заслужившей расположение Царя Иоанна Васильевича, который мало кому доверял, а расположение которого могло улетучиться в один миг.

Симпатии к Годунову Грозный Царь за многие годы не переменил, что можно воспринимать одним из удивительных явлений придворной жизни того времени. Возвышение Годунова началось в годы Опричнины; тогда многие незнатные роды поднялись вверх, став в последующем известными. Постичь эту общественную метаморфозу Русской истории невозможно без понимания смысла всей политики Первого Царя в 60–70-х годах, его философии власти, которая и родила Опричнину.

Как заключил Владыка Санкт-Петербургский Иоанн (Снычев), специально рассматривавший тему о Христопреданности Первого Царя, «поведение его всегда и во всем определялось глубоким и искренним благочестием, полнотой христианского мироощущения и твердой верой в свое царское “тягло” как Богом данное служение. Даже в гневе Иоанн пребывал христианином.

Первый Царь, борясь за нераздельную властную прерогативу, за полнокровное «самодержавство », чаял обратить души людей к Лику Небесному, стремился сделать православных желанными для Царствия Небесного. Он, как первый слуга Господа на земле, действовал и наставлением, и запрещением, и карой. Он долго полагал, что добротой и прощением можно добиться от людей беспрекословного исполнения воли Царя Миропомазанного, а следовательно, и воли Божией.