Борьба за жизнь. Записки из скорой

Когда мы доехали до больницы, девочка спокойно дышала сама и даже немного поплакала — это тоже хороший знак. Но, конечно, она была в очень плохом состоянии. Мы рассказали персоналу больницы о том, что малышка нуждается в срочном лечении и находилась при смерти, когда мы ее нашли. Позже было установлено, что она весила так мало, потому что родилась на 3 месяца раньше срока. По факту на этом наша часть работы была окончена, мы с Адель могли заполнять бумаги и готовиться к следующему вызову. Но мы просто не хотели оставлять девочку, желая хоть как-то помочь ей преодолеть кризис.

Мать девочки и ее подруга, приехавшие на попутной машине, были отправлены в комнату для родственников. Они находились в слишком возбужденном состоянии и не смогли бы наблюдать за работой медиков в реанимации.

Через полчаса стало понятно, что с малышкой все будет хорошо. Когда мы наконец вышли в коридор, то столкнулись с тремя взволнованными полицейскими, которые спрашивали, сюда ли привезли маленькую девочку.

Я кивнула.

— Какие у нее травмы? Что сейчас с ней? — спросил один из них.

— По правде говоря, мы не знаем. Малышка просто очень слаба, — ответила Адель.

— Есть ли у нее синяки? — уточнил он.

— Нет, мы не видели никаких синяков. Но она была очень грязной и весит мало, просто кожа да кости. И попу ей давно никто не мыл, — сказала я.

— Что-нибудь еще?

— Ну… — замялась я, а затем, решив поверить интуиции, основанной на опыте, сказала: — Возможно, у нее сотрясение мозга. Но мы не утверждаем, что это так.

Полицейские поблагодари нас и ушли.

— Не похоже, что они оставят это дело просто так, не правда ли? — спросила Адель.

Приехав через несколько дней в больницу, я спросила, чем все закончилось. Малышке сделали компьютерную томографию (КТ). Его результаты показали, что у нее все-таки было сотрясение мозга, возможно, даже не одно. Имелись также некоторые признаки кровоизлияния.

— У этой девочки, наверное, поврежден мозг, — сказала я, разговаривая с Адель в тот вечер по телефону. — Ее ожидает ужасная жизнь.

Через несколько недель мы получили новую информацию о состоянии малышки: она поправлялась очень быстро. Еще месяца два спустя мы узнали, что вся эта история стала предметом судебного разбирательства. Девочка же попала в заботливые руки и была вскоре удочерена. Судя по тому, что нам удалось узнать, мать и отец ребенка пытались переложить вину за то, что малышка получила сотрясение мозга, друг на друга и в конце концов понесли равное наказание. По крайней мере, теперь девочка оказалась в семье любящих ее людей и получила шанс на счастливую жизнь.

Удивительно, но, даже съездив на сотню вызовов после этой истории, я не забывала об этой малышке, такой крошечной и так боровшейся за свою жизнь, несмотря на то, что ей не повезло при рождении. Образ девочки годами не выходил у меня из головы: я размышляла о том, как она живет сейчас и насколько сильно повлияла травма мозга на ее обычную жизнь. А затем произошло что-то совершенно поразительное.

Я проходила курсы повышения квалификации специалистов скорой помощи, в частности должна была отработать в амбулатории, принимая детей. Чтобы я могла лучше познакомиться с особенностями этой работы и посмотреть на все своими глазами, педиатр-консультант предложила мне провести один день в поликлинике вместе с ней.

Это был чудесный опыт. Мне нравится любая работа с детьми, и как только к нам пришли первые маленькие пациенты, день сразу же пошел веселее. По окончании каждого приема педиатр давала мне наставления и делала замечания. Вдруг она сказала:

— А сейчас, Лиза, к нам придет девочка с необычной историей.

И она назвала необычное имя девочки, которое я никогда не забуду. Нет, не может быть! Я еще раз проверила возраст, посмотрев записи. Да, это она, я уверена, это она!

— Над этим ребенком в детстве было совершено насилие. Имелись некоторые данные о том, что ее мозг поврежден, но она удивительно быстро поправилась и была удочерена очень заботливыми людьми. Замечательная девочка, — продолжала консультант-педиатр.

Какие чудесные новости! От восторга у меня перехватило дыхание, и я почти потеряла дар речи.

— Думаю, я знаю ее, — наконец смогла выдавить я из себя. — Когда мы привезли девочку, она была при смерти.

Затем я рассказала коллеге, как все было.

— Ну, что ж, сейчас вы с ней встретитесь, — улыбнулась она в ответ.

Когда девочка вместе со своей мамой вошла в кабинет, меня переполняли эмоции. О, это был милый ребенок со светлыми волосами, чудесная шестилетка, улыбчивая и смешливая. Повреждение мозга не было серьезным. Да, ее IQ никогда не будет высоким, у девочки, возможно, будут проблемы с памятью и трудности в общении. Но когда она вырастет, то сможет найти работу и создать семью, у нее будет нормальное будущее. Мы договорились с педиатром о том, что не станем ничего говорить приемной матери о моем участии в прошлом девочки. Поговорив с мамой, я не могла не отметить, что она любит ребенка так, как если бы это была ее родная дочь.