Борьба за троглодитов

Вот заявление, поданное в нашу комиссию А. И. Малютой, бывшим уполномоченным госбезопасности в Ванчском районе, где он проработал шесть лет. Охотники, взбиравшиеся в горы за архарами, кииками и снежными барсами, много сообщали «о существовании каких-то человекообразных существ на большой высоте, в частности в верховьях реки Язгулем, в районе ледника Федченко, и в направлении Бартангского района». «Интересно, что в других районах Памира, за исключением Язгулемского кишлачного совета Ванчского района, о существовании снежного человека я не слыхал». А недалеко от тех мест, на обсерватории ледника Федченко, радиометеоролог Г. Н. Тебенихин в марте 1936 г., по его словам, оказался участником события, «так полностью и не объясненного». Кто-то двуногий поломал рейку близ обсерватории и затем легко уходил по леднику от преследования лыжников в течение нескольких часов, бурый на вид, местами присаживаясь и подпуская преследователей, но не ближе километра, в конце концов спустившись по крутому снежному желобу, сидя на ягодицах и тормозя ступнями. Академик Д. И. Щербаков в 1933 г., проходя из верховья Ванча перевалом в верховья Язгулема, был удивлен следами босой ноги, напоминающей человеческую. Но от следов человека, как и следов медведя, они ясно отличались откинутым в сторону большим пальцем. В 1938 году другой геолог, А. Шалимов, с группой носильщиков-таджиков, на седловине того-же перевала видел указанные таджиками следы «дикого человека», прошедшего здесь совсем недавно, вероятно, смотревшего сверху, как партия поднималась на перевал. «След большого пальца значительно крупнее остальных и оттопырен в сторону». Спутники с такой же полной уверенностью поблизости распознали следы медведя. Все к тем же верховьям Язгулема тянут и другие сигналы.

Другой пучок указывает на Южно-Аличурский и Ваханский хребты. Художница М. М. Беспалько лаконично написала А. Г. Пронину: «Видела такое же самое существо 29 июля 1943 г. в Аличурской долине», где делала этюды. Важные сведения о следах двуногих существ представлены из тех мест геологом С. И. Проскурко в 1959 г., виртуозным следопытом пограничником А. Грезем в 1960 году.

Но не туда направил отряды экспедиции К. В. Станюкович. Выбранные им маршруты сулили мало. Да вдобавок впереди наших отрядов за несколько дней эти маршруты прошли местные отряды; им пришло на ум для привлечения снежного человека жечь в пути костры. Они пополняли пищевой рацион дичью. На местах привалов мы находили немало стреляных гильз. Население пыталось помочь им, но пастух, сообщивший о своей встрече с гульбияваном, через некоторое время, по словам отчета, «признался», что встречи не было, — видимо, серьезно поговорили с этим непрошенным зоологом.

Из всех членов комиссии и научного совета я один приехал на Памир — и контролером и участником работы. База экспедиции находилась на ботанической станции Чечекты, где К. В. Станюкович был директором. Разреженный воздух, движения утомляют. Говорят, что Восточный Памир гол, как ладонь. Да, ни одного дерева. Но ладонь с огромными буграми, вздымающимися со всех сторон и напоминающими очертаниями верблюжьи горбы. Ни один пейзаж в мире (кроме, может, Тибета) не делает человека таким маленьким и затерянным, как безлесый, безмолвный, этими гигантскими горбами всхолмленный Восточный Памир.

Случайность ли, что в своей занимательной книжке «По следам удивительной загадки» (М., 1965) К. В. Станюкович перечислил имена всех участников экспедиции, кроме моего (хоть уплатил мне «полевые»): мы не ссорились, я был принят, как дорогой гость, но каждый миг моего присутствия был укором, и не всегда немым. Но К. В. Станюкович был единодержавен. Он не сверял своих решений ни с составленной нами инструкцией, ни с моим отчаянием. Он любил стихотворение о флибустьерах. Я был включен в самый сказочный по впечатлениям, по романтике маршрут — на малодоступное, заключенное в горах, как в цитадели, бирюзовое Сарезское озеро.

Подъемы и спуски верхом по нагромождениям каменных плит и обломков и по крутым осыпям мелкого камня. Рейды на моторке и моторизованном плоту по шестидесятикилометровой глади, никогда до того не носившей на себе человека. Ночевки в лагерях, притулившихся на немногих пологих уголках отвесных берегов. Незабываемое, прекрасное путешествие, — не имевшее, увы, серьезного соприкосновения с задачами нашей комиссии.

По возвращении в Чечекты я решил не тратить дальше времени на совершенно бесперспективные разъезды вслепую по горам и долинам и примкнул к единственной, сулившей прогресс, опросно-этнографической группе.