Борьба страстей

Дйствительно, были серьезныя основанія подозрвать вышеупомянутаго сердцеда Оксентанда. Госпожа Андерсонъ очаровывала его все больше и больше, оъ старался въ присутствіи другихъ обратить на себя ея вниманіе сладкими рчами. А его бывшее увлеченіе. красавица Трампе, все больше и больше отодвиталась на задній планъ. Однажды онъ отозвалъ въ сторону оптового негоціанта Отто Менгеля и заговорилъ съ нимъ о деньгахъ, ему нужно было совершить новый крупный заемъ.

— Нтъ, — сказалъ ростовщикъ, — ваши проценты и такъ наросли. Вамъ и безъ того трудно расплачиваться съ тмъ, что я вамъ давалъ раньше.

— Совсмъ нтъ! Вы ошибаетесь. Къ тому же мой дядя при смерти. Я только что получилъ письмо: со дня на день ждутъ его смерти.

— Да, будемъ надяться! — сказалъ Отто Менгелъ. Но онъ не хотлъ больше выручать сердцеда. Для сердцеда наступили тяжелые дни. Онъ объявилъ, что хочетъ застраховать свою жизнь у госпожи Андерсонъ, а теперь не могъ исполнить своего слова. Наконецъ, въ одинъ прекрасный день онъ получаетъ телеграмму съ извщеніемъ о смерти дяди, и тогда оптовый негоціантъ Отто Менгель поспшилъ одолжить ему денегъ. Такихъ невроятныхъ процентовъ серцедъ Оксентандъ никогда не платилъ. Но онъ молчалъ, такъ какъ телеграмма была написана имъ самимъ.

Случилось, что въ одну темную ночь окно госпожи Андерсонъ открылось опять, и оттуда выскочилъ мужчина. Несчастный дйствительный статскій совтникъ слдитъ сверху, видитъ все происходящее, но ничего, абсолютно ничего не можетъ предпринять. Утромъ онъ захватилъ съ собою генеральнаго консула, и они стали изслдовать слды ногъ подъ окнами госпожи Андерсонъ.

— Это отдльные слды въ сторону, — сказалъ генеральный консулъ.

— Это слды сапогъ съ желзной оковкой каблука, — сказалъ дйствительный статскій совтникъ.

Слдующую ночь они въ со свчкой въ рук пошли разсматривать сапоги, выставленные для чистки въ коридор и они нашли пару сапогъ съ желзной оковкой. То были сапоги агента страхового общества Андерсона. Никогда въ жизни оба старца не испытывали большаго изумленія. Но оба были возмущены и не хотли доле выносить этого.

Въ продолженіе утра они сдлали нсколько намековъ агенту и ршили помучить слегка легкомысленную женщину.

— Подъ вашимъ окномъ сегодня ночью были какіе-то люди, — сказалъ дйствительный статскій совтникъ.

— Да, — прибавилъ генеральный консулъ, — какъ разъ подъ вашимъ окномъ. Въ темную глубокую ночь.

— Что вы говорите! — воскликнула женщина. — Это былъ жуликъ?

— Человкъ плотнаго сложенія. Лтъ тридцати. Въ темной одежд. Каблуки его сапогъ окованы желзомъ, такіе носятъ въ деревняхъ.

— Я не ршусь больше спать въ этой комнат.

Да у нея и не было больше основаній оставаться въ этой комнат.

Днемъ госпожи Андерсонъ нигд не было видно, мсто ея за столомъ пустовало. Тутъ же рядомъ стоялъ свободный стулъ: стулъ врача страхового общества. «Гд они, куда могли они запропаститься», спрашивали вс. А агентъ страхового общества, пріхавшій изъ сосдняго государства, былъ твердъ и непроницаемъ, какъ заговорщикъ.

Выраженіе его лица ничуть не сдлалось мягче, когда хозяйка попросила его къ себ въ контору и сообщила ему, что его видли ночью, покидающимъ комнату госпожи Андерсонъ черезъ окно.

— А что же дальше? — спросилъ Андерсонъ.

— Господинъ Андерсонъ принужденъ ухать, — сказала хозяйка. — Я не могу потерпть этого въ своемъ дом.

Андерсонъ пробормоталъ:

— Если бъ это было самое худшее, что я былъ въ ея комнат и долженъ теперь ухать!

— Я для васъ послала за экипажемъ.

— Но самое худшее то, что она ухала, — продолжалъ Андерсонъ. — Можетъ быть, вы можете мн сказать, куда она ухала?

— Въ этомъ случа я не могу быть вамъ полезной, — возразила хозяйка.

Андерсонъ говорилъ самъ съ собой:

— Подозрвалъ я ихъ уже давно. Но я надялся, что она на чужой сторон обуздается.

— Мн кажется, что это вы не могли обуздать себя.

Андерсонъ началъ волноваться и возразилъ:

— Я долженъ былъ приходить къ ней приготовлять бумаги, подписывать свидтельства о страхованіи. Понимаете вы теперь?

— Какое вамъ дло до страховыхъ свидтельствъ госпожи Андерсонъ? Она же посторонняя женщина для васъ.

— Она? — посторонняя женщина? Она моя жена, и больше ничего!

— Ваша жена? — спросила хозяйка недоврчиво.

— Она была моей женой! — закричалъ агентъ Андерсонъ. — Я измучился здсь, дла мои не клеились, тогда я написалъ ей, чтобы она прізжала. А вотъ теперь она связалась съ докторомъ, и они ухали вмст. Провели они меня оба; она взяла вс деньги.

Тогда хозяйка съ минуту промолчала и взвшивала событіе. У нея было еще маленькое подозрніе.

— Собственную жену можно навщать и днемъ, — сказала она, длая маленькій приступъ.

— А разв нельзя навщать свою собственную жену по ночамъ? — грустно спросилъ Андерсонъ…