Бомж

Но золотое время у нашей бригады, продолжал поучать Василий, это пять часов сорок пять мнут, когда из магазина продавцы выносят ящики просроченных продуктов.

Чего там только не бывает: и крупы, и хлеб заплесневелый, просроченная молочка, даже железные банки консервов. И после того, как родственники продавцов наберут себе и уезжают на машинах разрешено нам подходить и забирать остатки.

Это праздник для. Правда бывает это нечасто. Раза два в месяц. Но все равно на несколько дней вся наша котла обеспечена продуктами. А что касается овощей там лука, картошки морковки, то мы тоже здесь не печалимся.

Идем на овощную базу к Ибрагиму. У него всегда рабочие руки требуются. То на переборку гнилой капусты, то на упаковку в сетки пригнанной с юга фуры с мандаринами, яблоками, помидорами.

Нет, покачал он головой.

Летом и осенью мы живем хорошо.

Чем больше приглядывался Виктор к этой семейке, приютившей его, тем более добрел душой.

Нинка – подружка Василия и Егора. И обоих она любила. И оба добивались ее улыбки хорошего отношения. И не враждовали друг с другом.

Разве бывает такое?

В мире бомжей бывает всякое.

В том числе и такие платонические и чистые отношения, как у Василия и Егора с Ниной.

Егор боготворил ее как свою маму и относился бережно и нежно, а Василий, заботился о ней как о своей дочке и жалел ее за такую неудачную и не сложившуюся ее судьбу.

Нина снисходительно принимала ухаживания Егора и с благодарностью почти отцовскую заботу Василий.

Виктор своим появлением как-то разрушил этот сложившийся мирный ход их незамысловатого бытия, заключавшегося в добывании какой-никакой еды, выпивании традиционных боярышников и других лечебных настоек на спирту, просыпанием, опохмеливание и снова поиском пищи.

Нарушил их негласный добровольческий союз свободных ни от кого независящих людей, у каждого из которых было темное прошлое, неудачное, понурое, порой стыдливо тайное, закрытое не только от других, но и порой от самого себя, упорно твердившего: "Ничего "этого" не было в моей жизни, я свободен, я временно вот так поживу, а потом у меня все будет хорошо: Нинка найдет мужа, доброго и работящего, заберет из дет дома своих двух дочек, и заживут они счастливо и богато. Муж-то работящий будет. Да и сама Нинка работящая никакой тяжелой работы не будет бояться, если надо в доярки пойдут.

А я, мечтал вечерами Глеб, как мой друг Васька, найду даму с квартирой, которая будет мне, как мама. Я буду работать на заводе, токарем или слесарем. Токари сейчас много зарабатывают. Пойди – как поищи, кто хочет у станка стоять 8 часов. А я сообразительный. Я и станки с ЧПУ могу освоит. И заживем мы… Красиво и богато. Она мне родит сыновей. И мы с НИИ будем хоть на рыбалку и играть в футбол.

Мечтал о спокойном будущем и Василий. Вот вернется он в свой город. Возьмет кредит. Купит гараж и откроет свое дело. Кухни будут собирать, да мебель всякую. А потом, когда дело пойдёт и производство свое небольшое откроет. А когда деньги появятся то и семью попробуем создать. Надо чтоб женщина была знающая бухгалтерию. Вместе вот и подниматься будем.

Как – то случайно Виктор подслушал разговор Егора и Нинки. Была уже ночь. Они сидели на старой школьной парте и смотрели на небо, на дольние огни большого города.

– А ты хотел бы побывать на Луне?

Егор хмыкнул.

– Не.

– А я хотела бы. И нет так, как Пересильда эта, на станции, а на самой Луне, чтобы на землю оттуда посмотреть. Красивая наверно Земля наша оттуда.

Виктор, сделав свои дела, снова залез в люк, бухнулся на свой топчан и подумал: и люди вроде страшные, грязные, неумытые, на все положившие, а посмотри – ка, какие романтики…

Любая смена обстановки, привычного режима, ритма жизни, к которому привык, требует како-то периода адаптации. Виктор в этой компании бомжей, живущей странной семьей на краю города, уже четвертый день и только сейчас начинает привыкать к этому свободному ничего и никого не обязывающему быту.

Здесь, на краю города нет улица, нет фонарей. А значит уже в семь тридцать и в восемь часов вечера такая темнота, что по ощущению это наступила уже глубокая ночь.

А там, в городе, выйдешь в 12 часов ночи, светло, кругом фонари и неизвестно от чего светлее и веселее от фонарей, снующих тут и там горожан с дивайсами, либо от огромной массы фар, проезжающих туда и сюда автомобилей, причем их даже ночью бывает так много, что перед светофорами выстраиваются длинный очереди ярких фонтанирующих фар или красный пар фонарей.

А шум, и гул, а то и музыка, бухающая на всю улицу, из какой0нибудь задрипанной кавказской копейки, семерки или восьмёрки.

И не подумаешь, что уже давно ночь. Ё-моё, это день, вечер или утро уже?

Здесь, вечная темнота уже с восьми часов.

Черная ночь, черное небо, а если нет облаков, то совсем уже наглые совей бездонностью и вечностью россыпи звезд.

Самое время под слабый свет потрескивающей парафиновой свечи читать учебник по астрономии, найденный им на очередной помойке. Тоже себе Юомж Мечтатель.