Болтун

Словом, я не злился на Дарла. В конце концов, если ставишь себе цель понять кого-то, злость уходит сама. То, что мы понимаем не вызывает аффекта. Рассекреченные импульсы перестают быть таинством души и становятся одним из необычных и ярких проявлений человека.

Хотя, конечно, моя Октавия, не стоит считать, что во мне проснулась некоторая абсолютная доброта. Я был осторожен и готов был принять удар от Дарла. Я ожидал, что он может явиться с полицией или втянуть меня в одну из своих опасных историй, я не спешил ввязываться в его дела, и у меня всегда были варианты побега, разработанные до мелочей.

Дарл и Дейрдре без сомнения были любовниками. Скорее в исходном смысле этого слова, хотя они не ставили друг перед другом каких-либо условий и ничего друг от друга не ждали. Они были знакомы давно. Дигна рано потеряла мать, и Дарл некоторым образом ее опекал. Именно он купил ей этот дом, и периодически, когда она нуждалась в его помощи, он ее оказывал. До того момента, как Дарл угодил в дурдом, Дейрдре даже не приходилось заниматься чем-то унизительным, хотя я был уверен, что дела она проворачивала и в то время не совсем законные. Дейрдре была намного младше нас. К тому моменту, как я встретил ее, ей было всего девятнадцать лет. Я этому не верил. Она говорила, двигалась и думала, как взрослая женщина, и я полагал, что она минимум на десять лет старше. Словом, со стороны Дарла было весьма щедро обеспечить Дейрдре домом, а значит и более или менее стабильной жизнью. Однако Дарл не был бы Дарлом, если бы не брал с Дейрдре определенный процент ее выручки. В отличии от других сутенеров, он не вырывал ей когти, не бил ее, не кричал на нее. Если смотреть на него со стороны этой профессии, он, пожалуй, был самым милосердным из людей. Однако, у меня складывалось впечатление, что Дарл прежде всего был любовником Дейрдре, так что все их деловые отношения приобретали дополнительный оттенок.

Я всегда считал, что Мэйв — дочь Дарла. И хотя Дейрдре утверждала, что Мэйв ей оставил преторианец, порезавший ее прекрасное лицо, у меня складывалось впечатление, что эта легенда существует и поддерживается для Дарла. Дейрдре, давным-давно став Дигной, не дает этой лжи умереть и сейчас. Может быть, причина в гордости, а может быть ей самой не хочется думать, что их с Дарлом нечто все еще связывает.

А может быть неправ именно я, и сходство черт Дарла с чертами Мэйв — это просто игра воображения. Повзрослевшая и ставшая Региной, могу заметить, она приобрела с ним еще больше общего. Впрочем, давай оставим эту семейную тайну. Думаю, Дарл в любом случае об этом никогда не задумывался.

По-своему он, вероятно, был привязан к Дейрдре, а она была привязана к нему. Никто из них друг на друга не претендовал, и это придавало их отношениям легкость, которую можно было принять за безразличие.

Однако, когда Дарл бывал у Дейрдре дома, она никогда не приходила ко мне. Я не ревновал и тоски не испытывал. Иногда я слушал, как они тихонько переговариваются в соседней комнате, и боялся, что они обсуждают меня.

После того разговора с Дарлом я все ждал, когда же Дейдре покажет, что все обо мне знает. Ее абсолютное хладнокровие было принято мной за невероятный актерский талант. Она ни словом, ни делом не намекала мне на то, что все знает. Я в то же время нервничал и переживал, разговор с Дарлом лишил меня покоя.

Дейрдре обращалась со мной, как с другом, оставляла мне Мэйв, и в то же время я понимал, что открыв мой чемодан, она увидела там человеческие глаза, заспиртованные в банках дешевым алкоголем. Вся ситуация напоминала сюрреалистическую комедию, угольно-черную при том. В какой-то момент я почувствовал, что дальше так продолжаться не может.

Я дождался очередного отъезда Дарла и твердо решил поговорить с Дейрдре. Но она каким-то чудесным образом выбрала именно этот день, чтобы кое-что обсудить. У Дейрдре была потрясающая интуиция, почти абсолютная. Я ни разу не видел, чтобы она спотыкалась, у нее никогда не подгорала еда, и она всегда приходила вовремя, словно могла предугадать все трудности, которые встретятся по дороге и рассчитывала время исходя из этого.

Думаю, это некоторая ведьмовская особенность, о которой они не любят распространяться. Когда я узнал, что ты носишь моего ребенка, она сказала мне, что у меня будет сын. И хотя вероятность угадать в игре, где всего два варианта, велика, я ни на секунду не засомневался в особом происхождении этого ее знания.

В тот день она тоже меня впечатлила. Дейрдре зашла ко мне в комнату и прежде, чем я сказал, что нам нужно поговорить, она приказала:

— Сядь.

И я, конечно, сел. В голосе ее была некоторая не то чтобы властность, но авторитетность. Я сел на кровать, ногами задвинул чемодан подальше под нее. Хотя мне хотелось рассказать ей правду, тело мое инстинктивно стремилось ее скрыть. Дейрдре сказала:

— Я знаю, кто ты. Я о тебе слышала. И все сразу поняла. Может быть, если бы я не заглянула в твой чемодан, то и не стала бы возиться с тобой.