Бой на вылет

Сорок тысяч энерго, перевожу про себя. Надо же. Второй раз за сегодня выплывает эта цифра.

— Свет, — спрашиваю, — ты мне сразу скажи, это криминал?

— Смотря что называть криминалом, — хмыкает она. — Это противозаконно, верно. Но грабить никого не придётся, не ссы.

— А что придётся?

— Ты скажи, согласен или нет?

— Зашибись. Как я могу тебе сказать, если не знаю, на что ты меня фалуешь? Намекни хоть. Наводчик, мля.

— Намекаю и навожу. Придётся рискнуть здоровьем. В деле, которое мы с тобой делать умеем. И все наши тоже.

— Наши — это Ганс, Марк и Петька?

— Ага. Они же Сашка, Миша и Костя.

— Понятно…

Несколько секунд обдумываю сказанное. Примерно я догадываюсь, что именно она мне предлагает. Участие в чёрном тотализаторе. Ходили слухи, что кое-кто из игроков грешит этим делом — сливает бои за деньги. Это и впрямь противозаконно, но, насколько я знаю, за это никого ещё не посадили. А вот морду били в кровь, когда ловили на горячем. Свой же брат танкист. Потому она и сказала, что придётся рискнуть здоровьем. Как физическим, так и моральным, к слову. Потому что слив игры за деньги — это позор и стыд. Только странно, почему такие большие суммы. Вроде бы я слышал на порядок меньше. Два-пять кило энерго. Ну, семь. Ладно, пусть даже десять тысяч в самом-самом зашибительном случае. Но сорок и сотня? Что-то круто. Впрочем, речь сейчас не об этом. У меня после продажи Т-54 и оплаты Вовкиного обследования остаётся пять сотен энерго, что составляет мои почти две месячные зарплаты. Очень недурственно. Так что лове, они же бабки, капуста и деньги, мне пока не нужны. Лишь бы Вовка был здоров. Господи, пусть он будет здоров. Пожалуйста, Господи!

А если нет?

Молить бога можно сколько угодно, но я давно понял, что в этой жизни полагаться стоит лишь на себя. Это надёжнее и правильней, с какой стороны не посмотри. Значит — что?

— Сегодня я не готов дать тебе ответ, — говорю. — Но только сегодня.

— Сколько тебе нужно времени?

— До среды. Максимум — до четверга.

— Это приемлемо, — сказала она. — Мы подождём.

— Мы — это кто? — спрашиваю, хотя уже догадался, кого она имеет в виду.

— Мы — это твой экипаж, — усмехается она. — Видишь ли, Сашка, Мишка и Костя уже согласились. Им, как и мне, очень нужны деньги. Так что если ты откажешься, мы найдём другого командира. Но не хотелось бы. Ты везучий.

Я дождался, пока она взлетит и проводил глайдер своего наводчика глазами, пока тот не скрылся из виду. Везучий, значит? Ну-ну.

Аркадий допил виски и со стуком поставил тяжёлый широкий стакан на полированное дерево стола.

— Ещё? — любезно осведомился Джафар. Сам он, следуя мусульманским обычаям, спиртное не употреблял. Но любил повторять, что в его доме всегда найдётся хорошая выпивка для дорогого гостя. Виски и впрямь было хорошее, двенадцать лет выдержки.

— Пожалуй, — кивнул Аркадий и потянулся к открытому ящику с сигарами. Угощают — надо пользоваться.

Джафар налил. Аркадий серебряными щипцами бросил в бокал несколько кубиков льда, обрезал и раскурил сигару, покосился — уже не в первый раз — на унизанную бешено дорогими перстнями левую руку хозяина, взял стакан и откинулся на спинку кресла. Замечательно. Пока всё идёт замечательно.

— Значит, среда? — уточнил Джафар.

— Думаю, скорее, четверг.

— А если он не согласится?

— Согласится, — усмехнулся Аркадий. — Он очень любит сына и пойдёт ради него на всё.

— Это характеризует его, как настоящего мужчину, — уважительно сказал Джафар. — И всё-таки? Вдруг диагноз не подтвердится?

— Врач хороший, раньше никогда не ошибался. А если всё-таки ошибётся, или наш танкист по каким- то причинам откажется… Что ж, найдём другого. Всегда есть другой.

— Верно. Но это будет именно другой.

— Я понимаю, — кивнул Аркадий.

Неожиданно под внимательным и, казалось бы, вполне дружелюбным взглядом Джафара ему стало чертовски неуютно. Он глотнул виски и не почувствовал вкуса. Нервы, что б им. Всё будет нормально, Аркаша, не дрейфь. Ещё не такие дела проворачивали. Нет, сказал он себе, такие не проворачивали. Очень много риска. Но и денег… После этого можно уже не работать до самого конца длинной и счастливой жизни. И детям ещё останется. Может, даже и внукам. Главное, не забыть завести тех и других.

Он погасил сигару в пепельнице и поднял глаза на Джафара. Бледно-серое встретилось с тёмно-карим.

— Так я пойду?

— Иди. И помни, что жду не только я.

— Да, конечно. Можете не волноваться, всё будет в лучшем виде.

— Я? — удивился Джафар. — Я никогда не волнуюсь. Волноваться должен ты.

— До свидания.

— Будь здоров.

Он вышел на улицу, остановился, глянул на автоматический измеритель пульса и давления, встроенный в наручные часы. Сто двадцать в минуту. Повышенное. Кто бы сомневался! Нет, пора завязывать с этой работой. Если, конечно, он и впрямь собирается прожить длинную и счастливую жизнь. Ладно, уже решил. Ещё один раз — и всё.