Богоподобненько

Конечно, были препятствия; первым, с чем он столкнулся, был страх, в котором он их держал. Он происходил из иного мира, а для примитивных умов этих созданий все чужаки были отвратительны. Сама его внешность провоцировала реакции, мешавшие ему приблизиться к ним, и Мок даже отчаялся преодолеть этот коммуникационный барьер. Затем, мало-помалу, он понял, что их страх сам по себе является инструментом, который он мог бы использовать в позитивных целях; с ним он мог вызвать благоговение, насадить власть, внушить им свою силу.

Да, именно так и следовало поступить — просто принять свое состояние и всегда оставаться в стороне от них, веря, что со временем любопытство заставит их искать его.

Мок жил в пещерах, и постепенно контакт с ним налаживался. Не все дикари ходили к нему — только самые смелые и предприимчивые, но именно их он и ждал. Именно они были наиболее пригодны к обучению — смелые, деятельные, пытливые.

Как он и ожидал, опыт его первых пленников стал легендой, и легенда привела к поклонению. Мок не препятствовал этому — все попытки были бесполезны. В свете их примитивных суждений преобладала бартерная система — жертвы были ценой, которую они должны были уплатить за обретенную мудрость. Мок копался в своих собственных изначальных воспоминаниях, выискивая каждый раз что-то новое — дар огня, секрет культивирования, обжиг глины, создание оружия, подчинение и одомашнивание форм жизни, контроль и искоренение опасных хищников и паразитов. Медленно развивалась более сложная система общения, сперва на вербальном, а затем и на визуальном уровне.

Существа распространяли его мудрость, впитывая ее в свою грубую культуру. Они научились использованию колес и рычагов, а затем достигли абстрактных численных концепций. Теперь они были способны делать собственные открытия; язык и математика стимулировали саморазвитие.

Но во времена кризиса все еще была потребность в дальнейшем просвещении. Природные силы, выходящие за пределы их ограниченного контроля, периодически приводили к стихийным бедствиям на поверхности планеты, и с каждым новым бедствиям возрождались поклонительство и жертвоприношение, втайне отвращавшие Мока. Тем не менее, эти существа, казалось, чувствовали необходимость получения компенсации за навыки, которые он мог бы предоставить им, и Мок с неохотой принял это.

Куда труднее было принять тот факт, что страх их возрос. Некоторое время Мок надеялся, что просвещение избавит их от него, но ничего подобного не произошло. Мок хотел наблюдать за их прогрессом из первых рук, но возможности для открытого контакта и общения у него не было — сам его внешний вид провоцировал панику. Даже те, кто искал его тайно или руководил ритуалами поклонения, казалось, боялись привести его к себе подобным, чтобы он не занизил их собственный высокий статус в социуме. Признавая и приветствуя существование своего Бога, они, тем не менее, избегали его физического присутствия. Возможно, именно поэтому появились секты и наметились расколы. Все стремились утвердить какую-то свою догму относительно истинной природы того, чему поклонялись. В организованной религии фактическое присутствие бога рождало смуту.

Поэтому Мок решил воздержаться от дальнейших контактов, и со временем он все глубже и глубже отступал в пещеры. На поверхности он все равно был не нужен — его невольные подопечные эволюционировали до стадии полной автономности.

Но даже богам ведома печаль. Однажды вечером Мок покинул свое убежите и поднялся на вершину горы. Звезды холодно сияли на небе, как встарь, но еще большее сияние источал простершийся внизу огромный город — свидетельство искушенности Мока и его воспитанников Его обуяла мимолетная гордость. Эти букашки, с которыми он играл, теперь играли с первичными силами этого мира — кузнецы собственной судьбы. Быть может, он, как их Бог, был неправильно понят и даже позабыт — неужели это имело значение? Они заслужили независимость, он им больше не нужен.

Заслужили ли? Мысль обдала Мока холодом — сильнее, чем ветер в горах. Эти существа создавали — но также и уничтожа ли. Их мотивы все еще были мотивами зверей, и зверьми они и были. Зверьми бы и стали, не поспевай осознание за достижениями. Их страсти никуда не делись, стали даже более явными, чем раньше, и теперь Мок не чувствовал гордости — одно лишь недоумение. Как он мог помочь?

Никак.

Голос пришел откуда-то извне, и Мок испуганно заозирался.

Поглощенный созерцанием города, он не заметил, как корабль бесшумно опустился с неба на землю — тот самый корабль странной формы, что давным-давно выбросил его сюда, корабль Сира — или, по меньшей мере, нынешний аватар сущности Сира.

Ты не можешь ничем им помочь. Не можешь удовлетворить их потребности. Ты уже и так сделал слишком много.

— Тогда за что ты так наказал меня? — взмолился Мок.