Богинка

– Ты сам-то откуда будешь, а чего в чаще глухой делаешь? – спохватилась Млада, едва за широкой поступью Ладомира успевая.

– Край мой родной далеко за семью морями да за горами поднебесными. А сюда меня дорога завела, а и дело любимое – на нечисть охочусь я, от скверны Сыру Землю избавляю.

– Сдается мне, косточка твоя оттого и разнылась, что тебя испугалась.

– Вот уж нет, Млада-травница, – поправил Ладомир, – вытьянка воет, оттого что покоя жаждет. А я вот дело делаю – нужную косточку ищу, чтобы закопать в могиле да упокоить-таки душу несчастную.

– Долго же ты искать будешь, Ладомир-охотник, – ответила ему девушка тоном таким же насмешливым.

– А ты сделай дело доброе да разузнай в деревне своей, кого хоронили недавно, аль не пропадал ли кто у болот? Быть может, и скажут в деревне чего, а ты мне поведаешь, и вместе душу уймем тревожную.

– Может, и поспрашиваю, – согласилась Млада да плечом повела, когда Ладомир улыбнулся ей губами чувственными.

Вдруг замер молодец как вкопанный, дыхание задержал испуганно. А потом как упадет наземь – и Младу за собой утянул.

– Тише, – прошептал, а сам из-за пазухи серп сверкающий достал, – ни звука! Там у берега реки Богинка простыни свои полощет.

Присмотрелась Млада, а там и вправду женщина на камнях сидела: кожа серая да груди длинные.

Только вот узнала женщину Млада по черному взгляду глубокому да по шраму обожженному на кисте руки левой.

– Погоди губить ее, – взмолилась Ладомиру, десницу его перехватывая: – Не Богинка она, какой кажется, а женщина добрая!

– Что за глупости ты сказываешь несусветные! – прорычал Ладомир. – Вот услыхает она нас и тотчас же раздерет на части да в болоте утопит!

– Не утопит! – воспротивилась Млада, за рукав рубахи красной Ладомира дальше от реки оттаскивая, пока Богинка не видела. – Я встречалась с нею уже прошлыми днями!

Сдался Ладомир уговорам девичьим, спрятал серп да ушел прочь от реки вслед за девицей.

– Ну и что это значит, дурочка? – свирепо спросил, когда они уже к деревне Младиной подходили. – Неужто ты с нечистью водишься?

– Не вожусь! – ногой топнула Млада и брови светлые свела. – Меня огоньки блуждающие к болотам завели да чуть не погубили! А женщина эта вывела меня к дому родному.

– Ты, Млада, голову мне не морочь да сказки не рассказывай. Знаю я, что Богинка – это беда и зло: душа ее черная, а помыслы страшные; лишь только своих признает она да не калечит.

– А встречался ты с нею уже до этого, або только быличкам внимаеши?25 – негодующе Млада спросила.

– Не встречался, – честно Ладомир признался, – но и не хотел бы.

– Тогда не спеши и изводить, коли правды не ведаешь, – побранила девушка, а он усмехнулся.

– Ладно уж, – сказал, и глаза его суровые теплом наполнились. – Ступай да к празднику готовься. А узнаешь чего о вытьянке от деревенских – я в полесе бродить буду. Трижды ухнешь да по-лягушачьи языком прицыкнешь, я тебя услышу и найду сразу же.

– И Богинку обещай не обидеть, – напомнила девица, и Ладомир к сердцу руку приложил:

– Коли не будет она невинных мучить, то и я ее стороной обходить стану. Прощай же пока, Млада-травница.

– Прощай и ты, Ладомир-охотник.

Осенины

Бежала к Живане Млада, слезы на глаза наворачивались.

Дверь дубовую распахнула да без приветствия с порога закричала:

– Что же ты, Живана, что же ты, милая?! Зачем же лгала ты мне все эти годы долгие?

– Чьто ключитися?26 – испуганно проворчала старуха, откладывая пряжу свою. – Поди ко мни, Младушка. Покоеши,27 а потом уж и глаголиши.

– Как же успокоиться, коли беда приключилась? Узнала я, что меня в день Родогоща сама Богинка за свою приняла. Стало быть, и я такое же Лихо?

– Ох, Младушка, провалиться тому, кто так вознепщевет28.

– Нет уж, Живанушка! То не люди шепчутся, то раны мои на плече говорят! – в слезах Млада прокричала, плечо раненное оголяя: – Оттого ведь и не заживают они, верно говорю я? У всех затягиваются болячки от мазей твоих да снадобий. А мои всегда свежими остаются.

– Нетребе мне таити от ти,29 – вздохнула Живана, – стоило исповедатися30, что раны ти не кот оставил. То дух посягал, вот только озлобити преизлиха31 он не сумел – мать твоя любящая поборати32: ниточку красную на запястье твое повязала.

– Стало быть, я не одна из них, Богинок болотных? Не подкидыш духов нечистых? – всхлипнула Млада.

– Не Лихо ты, это я точно ведаю. Ано другая теснота33, – устало вздохнула Живана. – Ино грядое лето может превратити тебя в Богинку. Тут уж я не сумею живити, остави ми,34 Младушка.

Ничего не ответила Млада, лишь только всхлипнула да на коленях у старухи прикорнула.

Вечер незаметно на деревню опустился, и зажглись костры прощальные. Вырядились в наряды лучшие юноши и девицы; по всей деревне пронеслось веселье бодрящее: через костры прыгали да сбитень с медовухой потягивали.

Танцевала с ними и Млада в своем платье белом, чёрными и красными цветами расшитом. Волосы ее, у висков в косы заплетенные, блики огней отражали яркие; венок рыжими красками переливался, и румянец на щеках разгоряченных рдел.

Звуки гуслей да балалаек голову кружили, и ноги сами в пляс неслись.