Богинями мы были и остались

— Она и не бросает… Не бросает она ни хрена! А я не могу так, что мне тут делать, а? — Он беспомощно посмотрел на меня. — Там ведь меня ждут, понимаешь? Клиника целая ждет, ты понимаешь? А тут я что? «Новым русским» геморрой лечить, что ли? Я их видеть не могу больше, этих скотов! Ты представляешь, нанимали меня на месяц — консультантом! Что я, сиделка? Я врач! А она говорит, заработать можно и здесь. Можно! Я вон сколько заработал, но противно, муторно все. Мне скоро полтинник, а меня имеют, как мальчишку! Того нет, сего нет, извольте попросить по-человечески… Я не зарабатывать хочу, а работать, ты понимаешь? Она не понимает! Ей институт, березки подавай, родную речь. Тьфу, какая речь, один мат кругом! Что ты молчишь, Марина? Я не прав, ты скажи, я не прав?

Журавлев замолчал, глядя на меня совершенно трезвыми, усталыми глазами. Потом потер щеки ладонями и по-собачьи встряхнулся, окончательно сбрасывая пьяную одурь.

— Ну что ты молчишь?

— А что тебе сказать? Лика — девчонка, тебе бы схватить ее и увезти отсюда силой, раз так надо. Если ты уверен, что там ей будет лучше…

— Не уверен! Ни в чем теперь не уверен. Я думал, раз мы так… что она меня любит… я думал, без разговоров. А тут видишь что — березки! Да другая бы…

— Другая тебе не нужна.

— Точно, — вздохнул он. — Вон Валентина, стерва, сына не дает. Первая моя. Не дает, и хоть тресни! Озверели все… Все равно потом увезу, приеду и увезу. А Лика пусть с березками!

— Дались тебе эти березки! — не выдержала я.

Он запустил пальцы в сальные волосы.

— Не мне они дались, ей! Я вот пью какие уж сутки, и не надо мне ничего! Думал, смогу, а не получается, ты ведь знаешь, я еще когда собирался… сколько мы с этой квартирой-то мучились, потом Лика, я думал, справлюсь…

— Может, правда, справишься?

Он покачал головой, руки его сжались в кулаки. Журавлев поднял на меня глаза — взгляд был злой и беспомощный.

— Поговори ты с ней, а! Уговори ее.

— Попробую, — сказала я, хотя уже была уверена — ничего не выйдет. Лика — сильная девочка, упертая, и вряд ли она, любя Журавлева, просто из-за каприза отказывалась уехать с ним.

— Попробуй, а!

Впрочем, в его голосе не было надежды.

— Квартира-то вам точно не нужна? Может, передумаешь?

— У меня билет на десятое.

Я почувствовала легкое головокружение. Вот так — несколько дней, и все в этой жизни меняется до неузнаваемости. Физиономия у меня, должно быть, сильно вытянулась.

— Ну чего ты? — спросил Журавлев. — Ладно тебе, на других заработаешь.

— Кретин, — выругалась я, хотя передо мной сидел немолодой мужчина, страдающий от несчастной любви.

Он не понял:

— Да не переживай ты так… Мы ведь тоже… Конечно, думали, квартирку, ремонт, все дела. Кухонька, арочки там, спаленки. Дудки! — Он взял со стола деньги, сунул в карман и сказал, словно очнувшись: — Прости, конечно, но сейчас я тебя проспонсировать не могу. Не имею права! Сам весь в долгах, так что прости.

— Да ничего, — усмехнулась я горько. Хорошая была идея. Хорошая пара была. И все, лопается все в одночасье, как мыльный пузырь. Остается прошедшее время — были, любили.

Я шла по улице и думала о том, какая я неделовая. Мне бы вцепиться мертвой хваткой в Олега — он хорош собой и очень богат. Мне бы трезво оценить обстановку у Журавлева и вовсе не возвращать деньги, даже разговор о них не заводить. Странно, но думать о себе хуже, чем я есть на самом деле, мне еще не приходилось.

Чем занять этот свободный день, было непонятно. Я шла и шла по улицам и неожиданно оказалась возле собственного дома. Там-то мне точно нечего было делать, однако я уже пришла. Может, пообедать, я давно не ела горяченького. Готовить для себя одной — эта мысль показалась невыносимой, и я обошлась бутербродами с кофе. В тот момент, когда я поднесла ко рту кусок хлеба с сыром, зазвонил телефон.

— Ты как, Марин? — Это был голос Андрея.

— Нормально.

— Что с деньгами-то?

— Ничего. Продавай Егору, как собирался.

— Не понял, — возмутился Андрей, — я тут ее жду, жду…

— Чего ты ждешь? Все равно Егора в городе нет, тебе так или иначе ждать.

— Да мы бы эту квартирку еще неделю назад оформили! Ну ты даешь!

— Отстань!

— Слушай, а что с двушкой в Отрадном? У меня покупатели есть, они тебе даже дозвониться пытались. Тебя нет и нет. Слышишь, Марина, где ты пропадаешь-то? Работа стоит… Двушка-то хоть приличная?

— Приличная.

— Ну ты с ними договорись…

Я положила трубку и бутерброд. Я действительно медленно соображала, а пока разговаривала с Андреем, вдруг поняла, что квартира Журавлева так и остается непроданной и что это еще один выгодный клиент. Пускай себе чешет в Америку, а мы тут разберемся как-нибудь. Не думаю, что Лика захочет купить его квартиру после всего, после счастливых, бессонных ночей и нежного солнца, лучи которого путались у них в волосах. Надо срочно искать покупателя.